Глубокие воды

Хотя это было невозможно, она почти ожидала, что время остановится или произойдет что-то еще, знаменующее эту важную перемену. Но, как и на рубеже веков, ничего не случилось. Виржини посмотрела на мужа, а затем на море. Разумеется, все было по-прежнему: Джейк, она, колыхание Индийского океана, непрерывная линия между морем и небом. Единственная разница отражалась на навигаторе, где буква N сменилась на S, а цифры – сначала секунды, позже минуты и градусы – неуклонно росли по мере того, как «Путеводная звезда» приближалась к месту назначения.

Вопреки уверениям некоторых заправских моряков, она не почувствовала запаха земли, прежде чем ее заметить, и увидела ее, только когда они подошли почти вплотную. На картплоттере[23] не было никакой полезной информации, поэтому она не знала, что высматривать: насколько остров высокий, есть ли в его центре скалистый пик?

– Райский остров Амаранте – безликий оранжевый многоугольник на серо-голубом экране, – сказал Джейк, зайдя за штурвал и положив подбородок ей на плечо.

– Умерьте сарказм, мистер. Вот увидишь, он нас не разочарует. – Ее вера в обещания Терри не угасла.

– Надеюсь, ты права. – Он уменьшил масштаб, показывая просторы океана и, почти за пределами экрана, материковую часть Малайзии и Порт-Браун. – Потому что обратный путь будет чертовски долгим.

Виржини вернула масштаб обратно. Маленькая иконка в форме лодки, изображающая «Путеводную звезду», продвигалась все ближе к оцифрованному побережью. Они вглядывались в горизонт, пока не увидели остров своими глазами – темное пятно над белой полосой, которая в дрожащем мареве парила над морем. Медленно, по мере того как яхта продвигалась вперед, остров увеличивался в размерах и деталях. Пятно превратилось в невысокие заросли деревьев, а полоса – в жемчужный песчаный пляж. Под водой пестрая зеленая тень рифа образовывала баррикаду, заставляя их держаться подальше от берега.

Джейк наклонился к панели зажигания, чтобы завести двигатель. Мотор кашлянул, но не запустился. Джейк выдержал паузу и попытался еще раз. Двигатель снова лишь фыркнул. Что ж, он был выключен две недели.

– Спущусь, продую его. – Джейк направился вниз. – Ну что, бог любит троицу? – сказал он, вернувшись.

На этот раз, когда она повернула ключ, двигатель с урчанием заработал.

Странно было слышать механический шум после двух недель только ветра, океана и звуков их собственных голосов. Они свернули кливер, и Виржини развернула нос яхты по ветру, чтобы можно было опустить грот. Когда паруса были убраны, она повела яхту на запад и нашла брешь в рифе, пока Джейк попеременно то наблюдал за эхолотом, то всматривался в стену деревьев на песчаном берегу. А затем заросли закончились, земля изогнулась, и перед Виржини оказалась самая красивая бухта, какую она когда-либо видела.

Бухта была широкой, как внутренний изгиб полумесяца. Над самой водой склонялись кокосовые пальмы, а за ними тянулась густая чаща. На песок цвета старой слоновой кости выползали лианы, стирая границу между пляжем и джунглями. В спокойных водах, укрытых островом от ветра, преломлялись и искрились лучи заходящего солнца. Всего две лодки, равномерно расставленные по бухте, стояли на якоре носами к берегу. Над носом ближайшей яхты вяло трепетал на бечевке ветроуловитель. Единственный шум издавал двигатель «Путеводной звезды».

Они не произносили ни слова, молчаливо признавая, что момент, который они переживают, настолько совершенен, что заговорить значило бы его испортить. Виржини подошла к Джейку и обняла его. Его сердце под ее ладонью учащенно билось.

Амаранте. Наконец-то они здесь.

11

Рассвет не наступал целую вечность. Виржини лежала на спине, стараясь не ерзать и не беспокоить Джейка. Ей хотелось сменить позу, но она так долго ворочалась, что вынудила его отодвинуться на дальнюю сторону кровати, и теперь заставляла себя не шевелиться.

После двух недель непрерывного морского перехода она должна бы чувствовать себя измотанной, но сна ни в одном глазу. Каждый дюйм ее тела переполняла бодрость, от бурлящей энергии обострились все ощущения: соленая шершавость собственной кожи, кисловатый привкус во рту, биение пульса на шее. Виржини смотрела через люк над их головами на ночное небо, на густую россыпь звезд. Во время перехода звезды приводили ее в восторг, но сейчас они раздражали, мешали начать исследование Амаранте и выяснить, так ли хорошо это место, как было обещано и как она надеялась. Давай, утро, поспеши, торопила она.

Наконец звезды погасли, небо посерело и по миру на цыпочках прокралось утро. При первых проблесках Виржини подхватила сброшенную ночью футболку и вылезла в основную часть лодки.

Дожидаясь, пока заварится кофе, она заглянула в дверной проем каюты. Джейк все еще лежал на животе – руки под головой, лицо отвернуто, рельеф спины очерчен рассветом.