Глубокие воды

Сразу за стеклянными дверями, спиной к нам, скрючившись сидела Виржини. Между горизонтальными полосками ее бикини отчетливо проступали позвонки. Когда мы вошли, она обернулась – под ввалившимися глазами глубокие тени; ноги, туловище и руки до самых локтей в красно-бурых разводах. Рядом лежал без сознания голый, не считая шорт, белый мужчина. Кровь темными потеками запеклась на его лице и шее, скопилась над ключицей. Голова была забинтована. На полу валялись задубевшие от крови тряпки.

Хазик проверил его пульс:

– Жив.

Виржини непонимающе посмотрела на меня, и я перевел ей сказанное.

– Все нормально. Это мой медик. Он поможет вашему мужу. Что случилось?

– Джейк, – произнесла она и задрожала. – Его зовут Джейк.

Я не стал настаивать на ответе. Объяснения подождут.

– Виржини, на борту есть кто-то еще? – Я оглядел салон.

Сброшенные на пол подушки были уложены в подобие импровизированной кровати, УКВ-микрофон на навигационной станции висел на проводе, точно черное сердце. Все остальное с виду было в порядке.

Она покачала головой.

– Только вы двое?

Кивок.

Я спросил мнения Хазика, и он сказал, что мужчина потерял много крови и необходимо перевезти его на «Патусан», где условия получше. Кроме того, так мы сможем гораздо быстрее доставить его в больницу. Я прикинул в уме – при полной скорости до Порт-Брауна дня четыре пути.

– Протянет ли он столько? – все так же по-малайски спросил я Хазика.

Он вгляделся в лицо мужчины.

– Возможно.

Виржини все еще сидела на корточках рядом с мужем. Я объяснил, что мы возьмем их на наш корабль.

– Это значит, что вашу яхту придется оставить, – сказал я. – Понимаете?

Она посмотрела на меня пустыми глазами.

– Ваша лодка, «Санта-Мария». Мы не можем отбуксировать ее так далеко. Нам придется ее бросить.

Каково ей будет покинуть яхту? Возможно, «Санта-Мария» – ее единственное жилье. Многие западные люди так поступают: продают свои дома по цене целой деревни и переселяются на лодки. Эта явно стоила больших денег.

– Виржини. Вы поняли, что я сказал насчет вашей лодки?

– Это не моя лодка.

Значит, его. Не время вдаваться в семантику.

– Хотите взять с собой на «Патусан» какие-нибудь вещи? (Если раньше она дрожала, то теперь ее затрясло всем телом.) Может, что-то из одежды?

Она посмотрела на мужа и покачала головой.

– Ваши паспорта?

– Их здесь нет. Здесь у нас ничего нет.

Возможно, она тоже перенесла какую-то травму головы?

– Должна же у вас на борту быть какая-то одежда, – настойчиво сказал я.

Она снова покачала головой. Я оставил ее. В правом корпусе находилась мастер-каюта. В рундуке я нашел мужскую и женскую одежду. Я схватил несколько платьев, непромокаемую куртку и вернулся в салон.

– Вот. – Я накинул штормовку ей на плечи. Когда я убрал руки, ее шея покрылась мурашками. – Вам это пригодится для поездки в тендере.

Она плотно стянула воротник. Я подошел к штурманскому столу и поднял крышку. В пластиковой папке лежали судовые бумаги и несколько паспортов. Я сунул все документы в пустой мешок для спасательного жилета, запихнул туда платья и завернул верх мешка. «Патусан» предстояло удерживать на месте, пока Хазик не стабилизирует ее мужа. Оставалось надеяться, что к тому времени мысли Виржини прояснятся и перед отплытием мы сможем помочь ей собрать больше вещей.

– Готов? – спросил я Хазика, когда тот надел на Джейка шейный бандаж и перевязал ему голову.

Он жестами показал Виржини, чтобы прижимала бандаж, пока он не принесет из тендера носилки.

Переправлять раненых с корабля на корабль всегда непросто, тем более при волнении на океане и в глубокой темноте. Пока мы погружали Джейка в тендер и укладывали его на настил, возвращались к «Патусану» и переносили раненого на наше судно, Виржини не сводила с него глаз. Каким-то образом ей удавалось игнорировать океан, который вздымался, ревел и пенился вокруг, полностью сосредоточившись на муже, она сжимала его пальцы и что-то ему шептала. Позже я в этом усомнился, но тогда, помнится, подумал: вот она, настоящая любовь. Так смотрела на меня Мария.

Когда мы все выбрались из тендера, Юсуф, спустившийся с мостика, чтобы помочь, взялся за конец носилок, Хазик подхватил другой, и они понесли раненого по коридору. Только тогда она повернулась ко мне. Ее лицо блестело от соленой воды, воротник все еще был прижат к горлу.

– Идите к нему, – сказал я. – Все в порядке. Теперь он в безопасности.

Благодарный взгляд, который она бросила на меня, на ходу скидывая куртку, прежде чем сойти в недра судна, длился всего долю секунды, но этого хватило, чтобы меня захлестнуло чувство одиночества.

– Теперь вы в безопасности, – повторил я в пустоту.

3