Глубокий синий сон

— Причиндалы для игры в гольф! Вы потрясены?

— Не вижу в этом ничего забавного. Убирайтесь из моего подсознания!

— Одну минуту.

— Что вы еще задумали? — Осматриваюсь… Вот эта дверь… Она ведет в «Центр удовольствий»! Я знала, что он у вас есть! У каждого человека имеется нечто подобное!

— Оставьте мой «Центр удовольствий» в покое! И что значит «у каждого имеется»?

— Ну… во всех головах, где мне приходилось побывать, был свой «Центр удовольствий».

— И что же вы делали в «Центрах удовольствий» других мужчин?

— Ну, как вам сказать? Когда вас приглашают провести время в «Центре удовольствий», не принято расспрашивать, что вы там будете делать.

— Не понимаю.

— Хотите, чтобы я вам все-все рассказала?

— Нет уж, увольте. Зачем вы вообще этим занимаетесь?

— Да как вам объяснить? В принципе, это моя работа.

— Первый раз слышу о такой работе!

— Вы ведете слишком уединенный образ жизни.

— И все-таки, что вы делаете в головах мужчин? Возникла пауза, после которой Мира произнесла:

— Послушайте, давайте не будем об этом.

— Нет, нет, скажите.

— Вам, скорее всего, не понравится… Ну, ладно. Как правило, мужчина просит меня присесть, устроиться поудобнее и все такое. Некоторые предлагают выпить. Алкоголь, разумеется, тоже виртуальный, но обстановку разрядить помогает. Порой дают сигаретку с марихуаной или понюшку кокаина.

— Это запрещено законом.

— Настоящий кокаин запрещен, виртуальный — нет.

— А потом что?

— Немного дурачимся.

— Что значит «дурачимся»? Телесный контакт все равно невозможен. Чем можно заниматься в голове?

— Я пытаюсь вам объяснить. А это что?

— Подождите! Что вы еще задумали?

— Здесь все такое нежное и розовое… Так хочется прикоснуться…

— Ничего не трогайте!

— Что с вами? Не любите, когда вас гладят?

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются люди, которые проникли без разрешения в мое сознание! Что вы делаете?

— Здесь так приятно. Знаете, я, наверное, немного вздремну. Я тебя ненадолго оставлю, любимый.

Герстон пребывал в состоянии чрезвычайного нервного волнения. Он не знал, что делать.

Как назло, именно в этот момент кто-то принялся яростно колотить в дверь. Причем не в виртуальную, а в реальную дверь квартиры. По глухому и решительному стуку Герстон безошибочно определил, что его ожидают еще большие неприятности.

— Я занят! — крикнул он. — Уходите.

— Открывайте! — произнес незнакомый голос. — Иначе мы выбьем дверь. Полиция Мысли.

— Никогда не слышал о Полиции Мысли. Вы уверены…

— Конечно уверен, болван. Открывай дверь, иначе я развалю вначале ее, а потом и твой лоб.

— Не имеете права! — завопил Герстон. — Это нарушение закона!

— Никаких нарушений. У нас ордер на вход в жилище и еще один на проникновение в сознание.

— Но почему?

— По нашей информации вы укрываете у себя опасного преступника.

— В квартире?

— Не строй из себя дурачка, парень. Ты прячешь ее в сознании.

На мгновение паника уступила место удивлению. Откуда они узнали?

— Не надо горячиться, — произнес Герстон, стараясь выиграть время. — Я бы никогда этого не сделал.

— Нам точно известно, что она там. Пришелец с далекой планеты, сексуальная преступница, называющая себя Мирой. Ты меня слышишь? Сделай одолжение, дружище. Я понимаю, что твоей вины здесь, может, и нет. Позволь нам войти, и мы постараемся все быстро уладить.

— Клянусь, я понятия не имел, что она преступница, — произнес Герстон деревянным голосом. — Хорошо, входите.

Он открыл дверь, и трое здоровяков полицейских в темно-синей форме ввалились в квартиру. На серебряных жетонах было написано: «Полиция Мысли. Третий Отдел». У одного были сержантские нашивки.

— Не возражаете, если мы войдем? — спросил сержант, постукивая толстым пальцем по лбу Герстона.

— Не возражаю, вы ведь все равно это сделаете. Двери в сознание Герстона отворились. Трое полицейских в виртуальных черных кожаных куртках и сапогах вошли внутрь. На сапогах была грязь, на лицах застыло мрачное выражение. Несмотря на виртуальность, полицейские были явно несколько растеряны.

— Пожалуйста, поскорее! — крикнул Герстон. — Вас слишком много!

Полицейские принялись обыскивать сознание Герстона. Они сметали всяческий хлам с мнимых полок, срывали со стен портреты предков, о существовании которых он даже не подозревал. Сапоги оставляли глубокие отпечатки на розовом, чувствительном к царапинам сознании Герстона. Грубые слова полицейских клубились под потолком сознания, словно зловонные газы.

— Долго еще? — процедил Герстон сквозь зубы.

— Ничего, привыкай, — огрызнулся сержант. Раздался грохот.

— Простите, шеф, — проворчал полицейский. — Уронил кубок за достижения в гольфе.

— Ее здесь нет, — доложил второй. — Мы осмотрели все, вплоть до грязной ямы со всяким дерьмом, которую этот недоумок считает глубинами своей души. Если бы она была здесь, мы бы ее не пропустили.

— Проклятие! — выругался сержант. — Опять ушла. Ладно, зато у нас есть этот неудачник.

Полицейские вышли из сознания Герстона. На покрытом красными жилками суровом лице сержанта застыло удивленное выражение.

Герстон открыл было рот, но осекся. Все вокруг замерло в неподвижности. Затем промелькнула вспышка света.