Глухая Мята

«Действуй!» – сказал ему Никита Федорович. А как действовать? Все было бы по-иному, если бы бригадир Семенов был не Семеновым, а другим бригадиром… Думается Григорию, что, будь бы на его месте другой человек – авторитетный, знающий человеческую душу командир производства, все было бы по-другому. Лесозаготовители сами бы, посчитав, прикинув, предложили бы выход.

Думается бригадиру, что люди и сейчас знают, как поступить, но выжидают решения его, Семенова. А он ничего не решил, ничего не придумал…

Тайга сыро шумит. Внизу сумрачно, холодно, да и в верховинах сосен, наверное, не лучше: тучи бегут низко и, влажные, зябкие, задевают кроны. Бесприютно в тайге. С деревьев каплет, и капли тяжелы, как кусочки свинца. По зимней шапке бригадира они ударяют дробинками.

Семенов садится на сгнивший ствол березы. Он закуривает и курит жадно, затягивается глубоко. От дыма немного кружится голова, но думать легче, мысли проясняются…

Лет пять назад, глубокой осенью, когда нарымские края потонули в непроходимой грязи, Григорий Семенов – молодой тогда еще тракторист – перегонял дизельную машину из одного поселка в другой. Три дня, а то и четыре не видели люди ни солнца, ни луны, ни звезд – была холодная, пустая и грязная осень. Вот тогда и случилось с ним похожее на то, что сейчас происходит в Глухой Мяте.

Километра четыре, наверное, отъехал Григорий от маленького поселка Синий Яр, давно скрылись огоньки, как вдруг трактор чихнул, дернулся корпусом и замолк. Григорий выскочил на гусеницу, засветлив лампочку моторного освещения, нырнул в двигатель и ничего не понял – все было исправно у новенького дизеля; никакой причины остановки мотора не мог найти Григорий, хотя осмотрел машину от фар до хвостовика. Он вставил заводную ручку, включил пускач и стал заводить. Пускач взялся легко, с первых оборотов; Григорий перевел обороты на двигатель, выждал, когда прикурит дизель чужого огонька, и дал газ, – машина работала четко. Он поехал дальше, удивляясь неожиданному капризу машины, но долго дивиться не пришлось – дизель опять чихнул, машина дернулась и замолкла. Все повторилось сначала: мотор снова завелся, снова провез Григория с километр и снова затих. Так повторялось раз десять, почти до самого леспромхозовского поселка. Григорий в кровь изорвал ладони о заводную ручку, лихорадочно вспоминал описанные в книгах всяческие неполадки дизелей, но так и не мог найти причину остановок. А за полкилометра до поселка мотор стал работать безостановочно. Он не заглох и в поселке, когда Григорий проехал длинную улицу – километра три, не заглох и во дворе механических мастерских, хотя Семенов нарочно дал ему погудеть на больших оборотах, рассказывая дежурному механику о случившемся. Механик облазил машину, проглядел от фар до хвостовика и пробурчал невнятное, но ясное Григорию: «Врет! Не может быть этого!»

Но Григорий-то знал, что может быть! А вот что творилось с дизелем, не ведает до сего дня, хотя с тех времен не одна машина, а десятки – капризных, своенравных – побывали в его руках. Тогда же показалось ему, что трактор жестоко не то шутил, не то издевался над ним. Григорий – человек здравого ума, без фантазий и несуеверный – подсмеивался над самим собой, но жене Ульяне о случившемся рассказал. Она тоже смеялась…

И вот сейчас Григорий вспоминает о своенравной машине, и ему думается, что похожее на тот давний случай происходит в Глухой Мяте. Не может понять он, ухватить умом ту силу, которая противостоит ему в бригаде. Она ощутима, но корни, причины скрыты глубоко, как тогда в металле двигателя. Думает ли Григорий о Федоре Титове – чувствуется эта сила, думает ли о парнях – опять она. Сила незримая, неизвестная, но противоположная его усилиям. Чаще всего он склонен думать, что эта сила – его неумение подойти к людям, работать с ними; чаще всего Григорий винит себя, когда глохнет мотором жизнь в Глухой Мяте, но порой кажется ему, что загадочная, непонятная сила к его неумению руководить добавляет частичку. Она, может быть, невелика, эта частичка, но, брошенная на чашу весов, клонит к земле груз ошибок, неумения руководить – и все рушится.

Посмеивается над собой Григорий Семенов – суеверие. Тогда в тракторе, наверное, по каким-то причинам засорялся провод горючего – вот и весь секрет. Иронизирует над собой Григорий, но все-таки напряженно раздумывает: какая сила противостоит ему в Глухой Мяте? Да есть ли она, не кажется ли ему? Федька Титов всегда был бузотером, парни-десятиклассники много занимались и в поселке. Да, наверное, мнится ему, кажется… Но факты, факты.

Впервые в жизни сегодня видел бригадир, как Георгий Раков рвал трактор – проскочил мимо него пулей, мотор ревел. Неужели на Ракова подействовал вчерашний конфуз с лопатой? Нет, не может быть этого! Георгий настолько уверенный в себе и уравновешенный человек, что не станет из-за такого пустяка рвать машину.

Мнится, конечно, все это ему. Никакая таинственная сила не противостоит Григорию, а просто он плохой, неумелый бригадир!