Глупая сказка

Вся излучина реки теперь была свободной от тумана. Туман громоздился только на темном западе огромной кучей, похожей на слежавшийся зимний снег, когда его сгребают бульдозеры в большие грязные валы вдоль тротуаров. Было ясно. С востока дул свежий, пахнущий инеем ветер. Там разливалась широкая алая заря. Вот-вот должно было взойти солнце.

– Ух, и есть я хочу! – сказал Рис, когда мы прибежали на место стоянки. – Собаку бы съел! Чтоб меня ударило током!

– Что-что? – удивился я.

– Это божба такая.

– Что за глупая божба!

– У нас в садике все так божатся. Пап, а ты знаешь, откуда берется ток?

– Конечно, знаю. Есть такие машины…

– А как они называются?

– Ну эт… как их… Забыл.

– Эх, ты! Ток получается из генераторов! А какие бывают генераторы?

– Большие и маленькие.

– Xa! Постоянного и переменного тока. А что такое постоянный ток?

– Где ты всего этого нахватался?

– В садике.

– В садике?

– Ну да. Садик-то у нас физический.

– Физический?! – поразился я. – Что это значит?

– Как что? Физический и значит. Над нами завод шариковых подшипников шефствует. Приезжают инженеры, рабочие, разные фильмы показывают. Даже настоящий токарно-винторезный станок притащили. Двадцать человек волокли. Сам считал. Я все марки машин знаю и все стали знаю. Чем отличается легированная сталь от углеродистой? А?

– Понятия не имею.

Рис был очень доволен.

– Ты, пап, – сказал он важно, – приходи к нам на занятия. А то еще, когда за мной придешь, тебя кто-нибудь спросит, а ты ничего в технике не смыслишь. От стыда умереть можно.

Итак, мой сын растет физиком, а я ничего и не знаю. И Мама наверняка ничего не знает. И Бабушка! Может быть, Дедушка только в курсе. Наверняка Дедушка в курсе, потому что, когда он приезжает на своем самосвале, они с Рисом только и говорят о машинах, копаются в моторе… Даже изучают какие-то схемы в книгах…

– Ну, а сказки-то в садике читаете?

– Сказки? – Рис пренебрежительно фыркнул. – Мы их еще в младшей группе все прошли.

– Все-все?

– Все-все.

– Братьев Гримм, Андерсена?

– Ну да. Всех братьев и сестер в придачу. И дядюшек и тетушек. Ты вот лучше скажи, чем отличается понижающий трансформатор от повышающего? Неужели и этого не знаешь?

Я поспешил перевести разговор на другую тему:

– Сейчас мы пойдем ко вчерашнему волшебнику, перекусим, узнаем дорогу на кордон…

– В животе бурчит, – сказал Рис и вдруг замолк, удивленно уставившись на лежащий на земле бушлат.

Темный бушлат стал розовым. И остатки костра, и камыши, и трава аж до самого леса стали розовыми. Пораженный Рис перевел взгляд на свои руки. Руки были похожи на лапы гуся, только что вылезшего из студеной речки. Сын недоуменно повертел их перед глазами, потом догадался оглянуться назад. Из камышей, словно только что откованная в кузне, еще раскаленная, но уже слегка покрывшаяся окалиной, вылезла половинка солнца. Нижний ее край как будто был изъеден, выщерблен, оттого что касался стены камышей. Посередине диска, словно шрам, темнел столб железной дороги. Но верхняя часть была геометрически совершенна.

Эта половинка, такая маленькая по сравнению с огромной поймой, лугом и начинавшимся неподалеку от нас высоким еловым лесом, преобразила все вокруг. И шоколадный камыш, и черная речка, и зеленая трава, и грязные валы тумана на западе, и серый угрюмый лес перекрасились в один цвет: темно-розовый… Так было в детстве, когда найдешь стеклышко от цветного пузырька, приставишь к глазу – и весь мир вдруг станет или зеленым, или красным, или коричневым…

– Папа! – заорал Рис. – Солнце встает! Ура! Солнце! Я ни разу не видел, как оно встает!

Рис подпрыгнул и стал плясать вокруг костра, кривляясь и издавая вопли. Наверно, в нем проснулась кровь наших диких предков, которые после длинной холодной голодной ночи вот так же радовались восходящему светилу.

Наконец Рис устал и сел на край обрыва лицом к солнцу… Между тем диск постепенно уменьшался, бледнел ослепительной бледностью, и на него уже было больно смотреть. Розовая краска исчезла, словно облупилась, и с камышей, и с леса, и с облаков. Появились тени. Они были угольно-черными. Их отбрасывали каждая кочка, каждая травинка. Тень от сидящего на берегу Риса проходила мимо меня, тянулась по кочковатому лугу и, изуродованная тенями от бугорков и кочек, вливалась в огромную, черную, как подземное озеро, тень от леса… Вот Рис пошевелился, и что-то там задвигалось, замелькало, словно среди сосен кто-то таился, выжидая добычу… Тень от осины перечеркивала пополам почти всю пойму. Я тронул Риса за плечо.

– Ну что, пойдем?

– Пап, дай немного посмотреть… Я же ни разу не видел.