Глупое сердце

— Разумеется? — насмешливо передразнил он. — Ты не похвалилась, что тебе удалось подцепить своего босса? Сенсации быстро распространяются, как тебе известно, особенно такая, как эта.

Это переполнило ее терпение. Энджи вскипела.

— Негодяй! — выкрикнула она. Ее рука взметнулась к его лицу. В эту минуту она ненавидела Риккардо за то, что он заставлял ее чувствовать себя какой-то сплетницей, получившей слишком большую награду всего за одну ночь. — Ты считаешь себя таким неотразимым?

Но он молниеносно отреагировал и мгновенно, без всяких усилий, отразил надвигающуюся пощечину. Охватив рукой ее тонкое запястье, Риккардо притянул Энджи к себе. Она почувствовала жар, исходящий от его сильного тела.

— Это никогда не подвергалось сомнению, — прошипел он. — А ты не думаешь, что по твоей милости я могу выглядеть дураком?

— А тебя, высокомерная ты свинья, только это и заботит — твоя репутация?!

Он рассмеялся, понимая, что этими неосторожными оскорбительными словами Энджи перечеркнула свой дальнейший карьерный рост. Их профессиональным отношениям пришел конец, и теперь Риккардо мог больше не отказывать себе в том, чего он хотел. И чего она тоже хотела, судя по тому, как дрожали ее губы, а глаза превратились в два огромных темных озера.

— Нет, piccola, вот тут ты ошибаешься, — насмешливо протянул он. — Понимаешь, в данный момент меня занимают более срочные заботы, чем моя профессиональная репутация. — И с этими словами он прижался ртом к ее губам в сильном, почти грубом поцелуе.

Энджи попыталась сопротивляться ему. Попыталась сопротивляться самой себе. Но через несколько секунд поняла, что в этой борьбе ее ждет поражение. Злость сделала ее неистовой, а страстное желание — слабой.

— Риккардо, — выдохнула она, вцепившись в его широкие плечи, словно в них было ее спасение. Словно он был единственной ее опорой в жизни, и ей надо было держаться за него. Словно надо было вновь и вновь повторять его имя, чтобы убедиться в его реальном существовании. — О, Риккардо…

Из-за неприкрытых чувств в ее голосе он немедленно воспламенился. Вожделение — чистое, мощное и сильное — закипело в его жилах, когда его рука сжала прикрытую кашемиром женскую грудь.

— О-о, — выдохнула Энджи и обвила руками его шею, чтобы крепче прижать его к себе. Она не запротестовала ни тогда, когда он повалил ее на пол, ни тогда, когда начал гладить ее бедра, словно заново знакомясь с ней.

— Ты сводишь меня с ума… Ты знаешь это?

— Ерунда, — с трудом выдавила она.

Он попытался внушить себе, что не должен был делать это, но тут пришла другая мысль: может ли он раздеть ее донага? Было ли это время подходящим для того, чтобы она лежала нагая, распростертая на полу его кабинета?

Нет. И без того все происходящее было достаточно безумным, а подобное стало бы просто сумасшествием! Что, если кто-нибудь войдет? Риккардо начал поспешно снимать с нее платье. Никто не посмеет войти, предварительно не постучав. А он не мог больше ждать…

Энджи задрожала, когда его губы переместились с ее шеи и нашли ее губы. А когда она жадно ответила на этот дразнящий поцелуй, то почувствовала, как он начал стаскивать с нее колготки.

— Стоит ли… стоит ли нам делать это? — с трудом произнесла она.

— Si, — прорычал он, отшвыривая ее колготки в сторону.

— О!

— Расстегни брюки, — потребовал он дрогнувшим голосом.

Энджи, дрожа, подчинилась. Она легко справилась с мягким кожаным ремнем, а потом осторожно опустила «молнию» вниз.

— Пожалуйста, Риккардо, — умоляющим тоном произнесла Энджи, когда он начал раздевать ее дальше.

— Мне остановиться? — вкрадчиво спросил он.

Взглянув на него, она увидела, что его насмешливый тон совершенно не соответствует выражению его черных глаз. И тут вдруг Энджи стало безразлично все, кроме него. Как всегда и было…

— Нет, не останавливайся, — прошептала она. — Просто займись со мной любовью.

И хотя Риккардо совершенно не мог согласиться с тем, что она произнесла, — в их поспешном соитии не было никакой любви, — он не был в силах сказать что-либо. Все, что он мог сделать, — это навалиться на нее. И все, что он мог почувствовать, были ее податливость и то, как она вцепилась в него.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем он почувствовал, что разум вернулся к нему. Энджи крепко обнимала его, словно не собиралась отпускать.

Она довольно потянулась — и Риккардо с неохотой, которая удивила его самого, медленно начал высвобождаться из ее объятий.

— Ты бы привела в порядок свою одежду, — резко бросил он.

Его бесцеремонные слова вывели Энджи из того мечтательного состояния, в котором она пребывала, и она открыла глаза. Если она и рассчитывала, что услышит страстные признания после выплеска такой страсти, то, увы, ее ждало полное разочарование. А она-то размечталась, что не безразлична Риккардо… Как можно так ошибаться? Разве хоть один надменный аристократ может когда-нибудь увлечься женщиной, с такой беспечностью позволившей ему овладеть ею прямо на полу его кабинета?