Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Таким образом, 8 апреля ситуация в городе не только не стала нормализоваться, а, наоборот, приобрела ещё более острый характер. Об этом свидетельствует и то, что организаторы митинга отклонили предложение руководства республики сесть за стол переговоров [1810].

«…к вечеру 8 апреля, — пишет Ф.Д. Бобков, — обстановка в городе накалилась… вот — вот должен был начаться штурм Дома правительства» [1811].

Однако никаких подтверждений того, что подобный штурм действительно готовился, до сих пор не приведено.

Выступая на Первом съезде народных депутатов в июне 1989 г., М.С. Горбачёв заявил, что тбилисские события застигли его в Англии, что в Москву он вернулся поздно вечером 8 апреля и на следующий день совершенно неожиданно был поставлен перед фактом произошедшего ночью кровавого столкновения в Тбилиси [1812]. Была сделана попытка возложить ответственность за произошедшее на Е.К. Лигачёва [1813].

Однако Михаила Сергеевича сразу же поймали на лжи.

В Москву он вернулся не 8 — го, а 7 — го вечером, т. е. более чем за сутки до трагедии.

Стремясь обелить М.С. Горбачёва, А.А. Собчак писал: «Тут Генеральный секретарь ЦК КПСС… совершил весьма опасную для себя оговорку: заявил, что сам он вернулся из Англии лишь 8 апреля. Конечно, ни один серьёзный политик (вот именно — «серьёзный» — А.О.) не стал бы умышленно путать такие даты. Тем более, что о дне возвращения было сообщено ещё в апрельских газетах. Можно понять Горбачёва: его самолёт приземлился в Шереметьево поздним вечером 7 апреля, а за два месяца забыть и перепутать число немудрено». Когда возглавляемая А.А. Собчаком комиссия попросила «объяснить, почему Горбачёв на I Съезде неправильно назвал дату своего возвращения из Англии… Горбачёв отвечал, что на Съезде он просто оговорился, что Политбюро по тбилисскому вопросу не собиралось. Была лишь обычная встреча в зале приёмов в аэропорту» [1814].

«Здесь же, — утверждал А.А. Собчак, — он (Горбачёв — А.О.) узнал, что на всякий случай было принято решение оказать Грузии помощь войсками… Тут же он предложил Разумовскому и Шеварднадзе лететь в Тбилиси. Но Шеварднадзе позвонил в Тбилиси Патиашвили, и тот заверил: срочности нет» [1815]. Однако тогда при наличии распоряжения генсека о поездке в Тбилиси Э.А. Шеварднадзе мог уклониться от его исполнения только в одном случае: если генсек сам дал добро на это.

Отношение Э.А. Шеварднадзе к происходившим событиям через месяц раскрыла его жена. Когда 10 мая Москву посетил Д. Бейкер, Э. Шеварднадзе пригласил его домой. И здесь американского дипломата поразило не грузинское гостеприимство, а откровение жены советского министра Нанули: «Грузия должна быть свободной» [1816]. Вряд ли Нанули решилась сказать это, если бы её позицию не разделял муж. Но это значит, что симпатии члена Политбюро были на стороне оппозиции, требовавшей выхода Грузии из состава СССР.

«Но кто дал приказ применить силу? — вопрошает М.С. Горбачёв и так отвечает на этот вопрос: «Это — то как раз и является самой большой тайной, которую не смогли разгадать ни съезд народных депутатов, ни многочисленные комиссии, расследовавшие события в Тбилиси» [1817].

Когда Михаил Сергеевич писал эти слова, «тайна» уже была раскрыта.

Через пять месяцев после тбилисских событий «Московские новости» опубликовали фрагмент из интервью генерала И.Н. Родионова, в котором последний на вопрос, кто отдал команду на использование армии, ответил вопросом: «А если я скажу, что Генеральный секретарь?» [1818].

Тогда на эти слова никто не пожелал обращать внимания. Даже самый демократический из всех демократов А.А. Собчак, которому Первый съезд народных депутатов СССР доверил расследовать тбилисские события.

Позднее, касаясь этих событий и роли М.С. Горбачёва, В.М. Чебриков утверждал: «Я сам звонил ему, докладывал обстановку и запрашивал санкцию на применение войск. Кто, кроме Верховного главнокомандующего, мог отдать такой приказ?» [1819].

«Ни одна команда, — утверждает Ф.Д. Бобков, — не поступала в Тбилиси без согласования с ним. Многие в подробностях рассказывали о «тайной вечере» в аэропорту Внуково после возвращения Горбачёва из Лондона. Я там не был, но мне позвонил Крючков и передал, что Горбачёв одобрил ввод войск в Тбилиси для наведения порядка» [1820].

Позднее Д.И. Патиашвили поведал, что 8 апреля около 10.00 ему позвонил Д.Т. Язов и сообщил, что направил в Тбилиси своего заместителя К.А. Кочетова. Не успел Д.И. Патиашвили повесить трубку, как К.А. Кочетов появился у него в кабинете. Он заявил, что принято решение об освобождении площади, исполнение этого решения поручено армии, руководство операции возложено на генерала И.Н. Родионова, его заместителем назначен министр внутренних дел Грузии Шота Горгадзе [1821].