Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Что же касается Кабинета министров, которым предлагалось заменить Совет министров, то хотя по замыслу М.С. Горбачёва он должен был подчиняться непосредственно президенту [2854], но, как уже отмечалось, российское руководство желало видеть на посту союзного премьера своего человека.

«Месяца два назад, — сообщила в январе 1991 г. в интервью «Аргументам и фактам» жена премьера, — Николай Иванович начал работать над новой схемой Совмина. Это должна была быть облегчённая структура с самым необходимым количеством министерств. Но приниматься она должна была после заключения Союзного договора. По словам Николая Ивановича, Президент поддерживал это, интересовался, как идут дела. Так было до пятницы 16 ноября. А в субботу утром, 17 ноября, Президент предложил Верховному Совету СССР преобразовать Совет министров в Кабинет министров, который будет подчиняться непосредственно Президенту. Для Николая Ивановича это было полной неожиданностью» [2855].

После выступления М.С. Горбачёва Н.И. Рыжков взял слово: «Говорил о том, что давно наболело — о целенаправленно и мощно ведущемся разрушении в стране единой политической системы и, как следствие, гибели самой идеи перестройки» [2856].

Можно было надеяться, что после этого хотя бы на время между противоборствующими силами наступит перемирие. Между тем 18 ноября на страницах «Московских новостей» появилось «Открытое письмо учредителей «Московских новостей», среди которых фигурировали Т. Абуладзе, А. Адамович, Ю.Н. Афанасьев, Т.И. Заславская, Ю.Ф. Карякин, А. Нуйкин, В. Тихонов, Ю. Черниченко. В этом письме они выдвигали М.С. Горбачёву требование: «Или подтвердите свою способность к решительным действиям, или уходите в отставку» [2857].

В тот самый воскресный день, когда «Московские новости» опубликовали требование с отставкой М.С. Горбачёва, Михаил Сергеевич уже был в Италии, где ему была вручена очередная премия — премия Фьюджи. Вечером он вылетел в Париж [2858].

Здесь 19–21 ноября был подписан Договор о сокращении обычных вооружений до следующего уровня: самолёты: СССР — 5150, НАТО — 6800, вертолёты соответственно 1500 и 2000, танки 13 и 20 тыс., бронемашины — 20 и 30 тыс., артиллерия — 13 и 20 тыс. [2859]. Неравноправный характер этого договора виден невооружённым глазом. Поэтому генерал Н.С. Леонов охарактеризовал его как акт о капитуляции [2860].

20 ноября 1990 г. советский президент подписал «Парижскую хартию для Новой Европы» [2861], которая провозглашала дальнейшее движение вперёд по тому пути, который был намечен «Венской конвенцией» 1989 г.

Едва только советская делегация вернулась в Москву, как 22 — го в печати появился проект Конституции РСФСР, который М.С. Горбачёв оценил как заявку на ликвидацию СССР [2862]. 25 — го был опубликован проект Союзного договора [2863]. А 27 — го открылся Второй внеочередной съезд народных депутатов России, который продолжался до 15 декабря [2864].

По замыслу его инициаторов, он должен был сыграть решающую роль в нарастающей конфронтации между российским и союзным руководством. М.С. Горбачёв сделал попытку сорвать этот замысел и снова встретился с Б.Н. Ельциным. Встреча состоялась не ранее 25 — не позднее 30 ноября, и растянулась на пять часов [2805].

Однако найти общий язык им, видимо, не удалось. 15 декабря Второй съезд народных депутатов РСФСР принял закон «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного закона) РСФСР», подтвердивший упоминавшееся решение Верховного Совета республики о главенстве российских законов над законами СССР [2866].

Едва только закончился российский съезд, как 17 декабря открылся Четвёртый съезд народных депутатов СССР [2867]. Первое же заседание ознаменовалось скандалом. Народный депутат Сажи Умалатова вышла на трибуну и поставила вопрос о недоверии президенту [2868].

В тот день А.С. Черняев записал в дневнике: «Предательство этой суки Умалатовой, чеченки, теперь члена ЦК КПСС, которую Горбачёв сам лично вписал в «красную сотню», чтобы она попала в народные депутаты… Лукьянов, председательствующий на съезде, специально выпустил её, зная, что она предложит» [2869].

Приводя эту запись, нельзя не отметить не только её оскорбительный, грубый характер, но и явное проявление шовинизма. Неужели так важно, является Сажи Умалатова чеченкой, русской или еврейкой? Поражает в этой записи и другое. Оказывается, все, кого генсек включил в «красную сотню», по логике автора, не имели права на собственную позицию и обязаны были составлять его дворню.