Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Р.А. Медведев утверждает, что первоначально предполагалось начать пересмотр открытых процессов 1936–1938 гг. уже в 1987 г. Но потом было решено отложить это на время после поездки М.С. Горбачёва в Вашингтон [1377]. 4 февраля 1988 г. был реабилитирован Н.И. Бухарин [1578], 13 июня - Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и Л.Д. Троцкий [1579].

После того, как заработала Комиссия по реабилитации, в печать хлынули новые материалы о сталинских репрессиях [1580]. Первоначально М.С. Горбачёв шёл по пути, проторённому Н.С. Хрущёвым. Как и Н.С. Хрущёв, он вёл критику И.В. Сталина под лозунгом возвращения к В.И. Ленину.

В связи с этим началось обсуждение проблемы термидорианского переворота. Насколько удалось установить, первым на эту проблему ещё в октябре 1987 г. обратил внимание Лён Карпинский [1581]. Затем в статье «Идеалы или интересы?», опубликованной в первом номере журнала «Новый мир» за 1988 г., её коснулся Андрей Нуйкин [1582]. Специально она была рассмотрена в публикации В. Кавторина и В. Чубинского «Роман и история», появившейся в третьем номере «Невы» за 1988 г. [1583].

Начав с обсуждения романа А. Рыбакова «Дети Арбата», они перешли к проблеме сталинизма, поставив перед собою задачу: понять его происхождение. В ходе этого обсуждения была высказана мысль, что 1937 г. «был по сути своей государственным переворотом» [1584], который Ф.Э. Дзержинский предсказал ещё в 1926 г. [1585].

В связи с этим вполне естественно возникал вопрос: если И.В. Сталин совершил контрреволюционный переворот, возможно ли рассматривать возглавляемое им государство как социалистическое? «Вопрос о природе нашего общества и критериях социалистичности», по утверждению М.С. Горбачёва, возник ещё при подготовке его доклада к 70 - летию Октября [1586].

И тогда же, как мы помним, сначала в Академии наук, затем в редакции журнала «Коммунист» была проведена дискуссия на тему «Основные этапы развития советского общества». Начало ей было положено выступлением академика М.П. Кима, предложившего датировать завершение строительства социализма в СССР 1985 г. [1587].

Ещё не зная об этом, лётом 1987 г. я направил в редакцию журнала «Новый мир» сделанные мною расчёты, из которых явствовало, что ни к 1933 г., как утверждал в своё время И.В. Сталин, ни к концу второй пятилетки, как утверждалось в советской литературе позднее, индустриализация (превращение СССР из аграрной страны в промышленную) завершена не была, а значит, к 5 декабря 1936 г., когда появилась сталинская конституция, провозгласившая победу социализма в нашей стране, материально - технической базы для него не существовало. Из этого я делал вывод, что созданное при И.В. Сталине общество никакого отношения к социализму не имело [1588].

Моя заметка, называвшаяся «О спорности одного бесспорного вопроса», была одобрительно встречена редакцией «Нового мира», отредактирована и включена в четвёртый номер журнала на 1988 г. Единственно, что вызвало возражения со стороны редакции - слова, в которых мною выражалась надежда, что перестройка действительно ведёт к социализму. Они было вычеркнуты. А когда я очень осторожно возразил против этого, мою заметку выбросили в корзину.

Через некоторое время подобная публикация всё - таки появилась. 26 июля на страницах «Правды» Ю.Н. Афанасьев заявил: «...я не считаю созданное у нас общество социалистическим, хотя бы и «деформированным» и считаю, что необходимо выработать тактику, «чтобы заново вырулить на социалистическую дорогу» [1589].

Эта точка зрения сразу же была поддержана другими авторами. В советском обществе, - писала в том же году Т. Заславская, «причудливо смешались элементы общества, переходящего от капитализма к социализму, азиатской деспотии, государственно - монополистического капитализма, а может быть, и каких - то иных типов общества». И далее она заявляла: перестройка - это «вторая революция социалистического типа» [1590].

Тем временем в январе - апреле 1988 г. журнал «Октябрь» опубликовал уже получивший к тому времени известность роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» [1591].

В том же году он был издан отдельной книгой тиражом в 200 тыс. экземпляров. В следующем году роман переиздали в Москве - 100 тыс. экземпляров, в Кишинёве - 200 тыс., в Сыктывкаре - 85 тыс., в 1990 г. последовали Владивосток - 75 тыс., Душанбе - 200 тыс., Ижевск - 50 тыс., Каунас - 100 тыс., Куйбышев - 150 тыс., Минск - 100 тыс., Москва - 200 и 280 тыс., Рига - 65 тыс., Ростов - на - Дону - 100 тыс., Тува - 75 тыс., Томск - 75 тыс. За два с половиной года было издано более 2 - х млн экземпляров.

И хотя, на мой взгляд, это - не лучший роман о войне, ему сразу же была сделана громкая реклама. Главная причина этого заключалась не в художественных достоинствах романа, а в том, что его автор поставил вопрос о родстве фашизма и сталинизма.