Глупость или измена? Расследование гибели СССР

«Космическая академия наук, - пояснял Дмитрий Сергеевич, - была своего рода маскарадным действом», «шутливым кружком». «Казалось бы, никому в голову не придёт преследовать людей, собирающихся, чтобы беззаботно проводить время» [2180].

Как же проводили время «академики»? Обнародованные материалы следствия показывают, что среди тех «безобидных» «действ», которыми они занимались, было, например, обсуждение книги Генри Форда «Всемирное еврейство», в которой проводилась мысль о том, что революция 1917 г. в России - это результат еврейского заговора [2181].

«Кандидатуры вступавших в состав КАНа лиц, - говорится в недавно опубликованных следственных материалах, - подвергались разностороннему обсуждению, причём принимались только наиболее подходящие по «мысли и духу», т.е. люди, считающие, что в «России царит теперь невероятный в мировой истории гнёт и насилие над живой мыслью под редакцией жидовствующих чекистов» [2182].

Может быть это навет? Но, во - первых, Д.С. Лихачёв нигде и никогда не ставил предъявленное им обвинение под сомнение, а во - вторых, он сам признал, что во время обыска у него действительно была изъята упомянутая книга Г. Форда [2183].

Таким образом, получается, что сотрудником еврея Д. Сороса стал бывший антисемит Д.С. Лихачёв.

Когда читаешь мемуары Дмитрия Сергеевича, поражаешься, до чего удивительная у него была судьба. Год он провёл в лагере. И вдруг прокатилась волна арестов и расстрелов. Дмитрию Сергеевичу сообщили, что приходили и за ним. Что же он сделал? Если верить ему, спрятался за поленницей и просидел весь день. А вечером смешался с пришедшими с работы заключёнными и спасся. Оказывается, к тому времени вместо него схватили и расстреляли другого человека. Неужели перепутали фамилии? Нет. Просто нужно было арестовать и расстрелять «300 или 400 человек». Когда план был выполнен, о Дмитрии Сергеевиче забыли [2184].

Как же надо не уважать читателей, чтобы рассказывать подобные небылицы.

А что было потом? А потом будущий академик стал заниматься «наукой» - трудился в Криминалистическом кабинете. Чтобы читатели не пугались, Дмитрий Сергеевич пояснял, что занимался он в этом кабинете розыском бездомных детей [2185]. Откуда же бездомные дети на Соловках? Ответ может быть только один - это были малолетние беглецы из числа ссыльных или осуждённых. Значит, если отвлечься от «науки», Дмитрий Сергеевич занимался розыском беглых.

Однажды в лагере, - писал Дмитрий Сергеевич, - ему удалось увидеть своё личное дело, «поверх которого стояла надпись «Имел связь с повстанцами на Соловках» [2186]. Это откровение вызывает сразу несколько вопросов. Во - первых, откуда - «повстанцы» на Соловках? Во - вторых, неужели при таком криминале его взяли бы в Кримкаб? А, в - третьих, кто же допустил его в архив лагеря? Значит, к тому времени он был там своим человеком.

Удивительная история случилась и с освобождением. Поведав о том, как его перевели с Соловков на строительство Беломорканала, Дмитрий Сергеевич утверждает, будто бы по окончании этого строительства все заключённые были освобождены. «Меня осенью 1931 года увезли с Соловков, и 4 августа 1932 года я был освобождён с «красной чертою»... «Красная черта» - это значит, что я был освобождён как ударник Беломорско - Балтийского канала: к этому времени он был закончен, и Сталин, в восторге, всех строителей освободил» [2187].

Действительно, по завершении строительства канала имело место «освобождение» заключённых; правда, не всех, а только «особого отличившихся» [2188]. Но сочиняя свою «легенду», Д.С. Лихачёв допустил одну маленькую оплошность: «канал был принят в эксплуатацию» 2 августа 1933 г. [2189], а Дмитрий Сергеевич освобождён 4 августа 1932 г., на год раньше, т.е. не по окончании, а в разгар строительства канала. Следовательно, его освободили досрочно и со снятием ограничений на жительство за какие - то другие заслуги.

Это умозаключение подтверждает тот факт, что, вернувшись в Ленинград, Дмитрий Сергеевич сразу же нашёл место «литературного редактора в Соцэкгизе» [2190]. Для тех, кто не имеет представления о том времени, следует отметить, что в СССР существовала цензура, и обязанность литературного редактора заключалась в том, чтобы следить не только за литературным стилем, но и идейным духом автора.

Как же могли столь ответственное дело доверить не только беспартийному, но и вчерашнему лагернику?

Не успел Дмитрий Сергеевич вернуться в Ленинград, как осенью 1932 г. началась паспортная реформа. Эта была массовая чистка советских городов от неблагонадёжных элементов. Но она не затронула бывшего зэка. После убийства С.М. Кирова в 1934 г. грянула операция «Бывшие люди», жертвами которой тоже стали неблагонадёжные лица. И она обошла стороной Дмитрия Сергеевича. Более того, в 1935 г. с него сняли судимость. А в 1937 г., когда волна сталинского террора накрыла Академию наук, бывшего лагерника взяли для укрепления её кадров [2191].