Глупости зрелого возраста

Это было во вторник вечером. Среда прошла в сомнениях. Еще можно было пойти на попятный, выдумать болезнь, командировку или другую уважительную причину. Туманцев тянулся к телефонной трубке, готовил убедительные фразы и опускал руку. Врать не хотелось. Он очень устал обманывать.

Спасение пришло, откуда не ждали. Позвонил сосед по даче, владелец санатория, который и позвал Туманцева поглядеть свою вотчину, предложил ехать на его машине. Все равно везу семейство, сказал, зачем тебе тратиться на бензин.

Действительно, тот час согласился Туманцев.

Зачем было тратиться на бензин и за собственный счет устраивать себе ауто-дафе, то бишь, публичное самосожжение, если появился приличный повод оттянуть развязку?

В среду Николай так и не позвонил Ире. В четверг встретил около метро, отвез домой. Ужин прошел, как обычно. А посиделки Туманцев смял, буквально через двадцать минут сослался на занятость и стал прощаться. Он был слишком напряжен и каждую минуту ожидал от Иры вопросов.

— Иди, — в женском голосе звенела стать.

— Мне нужно. Так получилось, — Николая неудержимо тянуло оправдываться.

— Нужно, значит нужно, — сталь сменилась безучастием. Николай чувствовал, как сидящая напротив женщина злится, очень злится, и в который раз удивился ее самообладанию. Он бы в такой ситуации не выдержал и высказал все, что накипело на душе. Ира, к счастью или, к сожалению, смолчала.

— Мы теперь увидимся только во вторник, — повел осторожно Туманцев. — Я уезжаю на пару дней, — Николай очень надеялся на деликатность собеседницы. Все-таки интеллигентная женщина, не должна ставить мужчину в неловкое положение.

— Мне казалось, — безучастие превратилась в лед. Ледяными интонациями Ирина и завершила фразу, — в прошлый раз ты пригласил меня с собой. Я что-то неправильно поняла?

— Ситуация изменилась, — проблеял Туманцев. — Я думал добираться на своей машине, но у Игоря Станиславовича пригласил ехать в его джипе. Если найдется место, мы тебя обязательно возьмем, — договорить Николай не смог.

— Не стоит беспокоиться. Если — это не для меня, — перебила Ира.

— Ну почему? Все мы живем в мире, который называется «если», — ситуацию можно было заболтать, увести в философское русло.

Не получилось.

— Я или еду, или нет, — заявила Ира категорично.

«Она меня сейчас презирает», — подумал Николай и с еще большим пылом принялся описывать сложившуюся ситуацию:

— Для меня очень важна эта поездка. Игорь Станиславович — это определенная перспектива. По дороге я смогу решить вопрос. Я даже готовился, просмотрел его книгу. Да и реальная экономия …я вернусь …мы с тобой ….эти деньги лучше прогуляем…

Наверное, говорить о деньгах не стоило. Ира сжала губы, будто пыталась удерживать рвущиеся наружу колкие слова.

— Ты куда-то торопился, — выдержав паузу, напомнила мирным тоном.

Николай оделся и с облегчением покинул квартиру, в которой провел столько счастливых часов. Подходя к машине, он по привычке посмотрел на Ирины окна. Темные прямоугольники угрюмо свидетельствовали, что хозяйка квартиры утратила к своему гостю интерес. Уже три недели Ира не открывала окно и не махала рукой на прощание, хотя прежде, не обращая внимания на зимний холод, делала это регулярно…

*

— Я — сволочь, — признал Николай, завершая исповедь. — Какая же я сволочь.

— Не расстраивайся, — Иван посмотрел на часы. Время за полночь. Завтра на работу. Тоска. — Давно вы расстались?

— Неделю назад.

— А сколько встречались?

— Почти три месяца.

— И все это время ты скрывал свой роман?

— Да, — кивнул Туманцев.

— А потом страдал в гордом одиночестве? Ну, ты, Туманцев силен. Однако, что это за тайны мадридского двора? — Иван сделал вид, что сердится, хотя ничего, кроме безразличия и усталости не испытывал.

— Тебе нравится Ирина. Мне не хотелось причинять тебе боль.

Это был явный перебор. Правдоподобней выглядела другая версия: влюбив в себя Ирину, Туманцев хотел показать всем (Ивану в том числе), что не сошел с дистанции, что может очаровывать женщин, как прежде. Не характерное для радикального эгоиста человеколюбие могло иметь лишь одно объяснение. Ира не очаровалась и в качестве аргумента предъявлена быть не могла.

— Почему ты не попробовал помириться с ней по возвращению? — Лицемерие требовало наказания, и Ильин не поскупился на иронию.

Туманцев помрачнел.

— Как прикажешь мириться с разобиженной в пух и прах бабой? Я знаю единственный способ. К сожалению, он мне теперь недоступен.

На этой грустной ноте беседа стала увядать. Туманцев попробовал углубиться в свои переживания. Он сильно скучал по Ире, но, не увидев отклика, обозвал Ивана тупым животным и простился, пообещав зайти на днях. Раненой душе требовалась лечение, и с присущей Николаю деликатностью он готов был превратить любого в таблетку от тоски.