Глупый пёс! (СИ)

Черви, называемые упержи, откладывают яйца. Спустя недолгое время на свет появляется выводок личинок противного цвета баранины. Они копошатся в земле как свои взрослые копии, а когда чувствуют тепло – стремятся к нему. Залазят под кожу и сидят там пока не обратятся в куколок. При том, что выделяют ядовитую слизь, их носитель редко доживает до выхода из пустоши. Обычно период от проникновения внутрь организма путём прогрызания кожи до вылупления из куколки занимает не больше трёх дней. Чаще один. И они любят забраться поглубже, так что если сразу не вытащить – останется выковыривать из органов трупа.

Но учитывая, что холод не любят, вылезают после остывания тела. Если говорить о времени, то уходит около суток. Как раз за это время человек окончательно отравляется и умирает. Это и служит им знаком.

Из куколок вылезают уже сформированные особи. Молодые.

Ещё в пустоши водятся жучки размером с большой палец. Сами по себе тоже не очень опасны, похожи на саранчу. Съедают всё, что встретят, до костей обгладывают. Не летают, правда. Днём бегают, а ночью, как холод падает, валятся и не могут двигаться до самого утра. Закапываются обычно в землю, и там пережидают ночь. Огонь их привлекает.

Так что переживания Дина были понятны.

- Они контрабандисты. – Пояснила девушка. – Часто там ездят.

- И где ты только такие знакомства заводишь?

- В академии. Думаешь, почему прогуливала?

- Потому что никчёмная магичка.

- Тогда я не скажу метод защиты от жителей пустоши..

- Ладно.. извини. Ты не магичка! Ты – бедствие.

Девушка промолчала. Даже не фыркнула. Не хотела и себе признаваться в том, что больно.

- Слушай.. – Начал было парень, ощутив какое-то угнетение. – Я ведь пошутил. Извини..

- Если тебе так интересно, то тёмная магия для них губительна. – Припечатала раздражительно. – К нам никто из них не приблизится, если силу не будем скрывать.

- Эй, ты чего? – Схватил за руку, дёрнул, а та не двинулась. – Ты даже не посмотрела на меня ни разу!

Элизабет обернулась. Нарочито осмотрела его с ног до головы, поправила воротник рубашки. И вскинула брови.

- Какая же ты стерва.. – Прошипел, отпустил и пошёл вперёд.

- Не понимаю твоего недовольства.

- Неужели?

- Не я провела черту.

Он остановился, и ей пришлось обходить шокированную фигуру почти незнакомого мужчины. Личина одного из тех слуг, которых она лично видела крайне редко. Кажется, он на псарне работал.

Дин сглотнул и пошёл следом. Что-то такое вертелось на языке, но посторонние мысли сбивали колкий ответ. Не мог перестать думать об этом.

Казалось, что их отношения не изменились. Они и раньше странными были. Слуга и госпожа. Но кроме того, что он охранял её и выполнял некоторые поручения, ничего больше не выдавало в нём контрактника. Они могли ссориться, могли сквернословить, оскорблять друг друга. Она могла его бить, он мог над ней подшучивать. И .. на грани дозволенного, переступая эту грань, но не нарушая негласных правил. Последнее проявлялось в касаниях, близости, доверии. Она плакала на его плече, он мог рассказать ей то, о чём молчал перед всеми. Они могли сидеть часами в тишине и молчании, и это их не тяготило.

Он не думал, что всё изменится. Точнее когда она появилась и предложила спасение, он не до конца определился с поведением.

Понимал, что поступила правильно. Понимал, что сейчас рисковала многим помогая. И что могла с ним не идти. И во всём этом две медали – её личные чувства и расчетливость. И пока что от той самой расчетливости он отказаться не мог. Само понимание того, что в то утро в лесу девушка его бросила и позволила переложить на него всю вину, делало больно. А то, что она сбежала в первую очередь потому, что её замуж выдавали, било по самолюбию.

Но от Элизабет и не стоило ожидать другого. Если бы он услышал от неё уверения в любви, переживаниях и прочем – не признал бы за истину. Обычно так та перед матерью себя вела. Строила из себя чувствительную натуру. Ему прямо слышались эти слова, произнесённые тонким голоском: «Дин, я так за тебя переживала, дорогой, я хочу чтобы мы сбежали вместе и больше никто не станет между нами. Эти дни я так страдала, томилась без тебя, не зная, что с тобой, моя душа умирала от боли…»

И, конечно же, он бы пошёл. Побежал, виляя хвостиком. Но это было бы ложью. Она не опускалась до лжи перед ним. Поэтому они и доверяли друг другу. Поэтому временами он сам корчился от мук, порождённых её правдой. И только спустя некоторое время мог трезво посмотреть и признать её правоту.

Так и сейчас. Мозгом-то осознавал, что иного выбора не существовало, но вот сердце сжималось.

Что не говори, а она слишком гордая, чтобы так просто.. признаться в желаниях, которые считает слабостью. Если и хочет быть с ним, не кажет этого.

- Слушай.. – Окликнул, не замедляя шага. – Если бы.. – Хотел спросить что бы она предложила, если бы он тогда не согласился с дальнейшим служением. Если бы отказался от продления контракта. Но не стал. Именно потому что сам заговорил о плате, а не возразил. И теперь они стали заложниками этой линии поведения.

- Чего? – Поторопила, когда он замолчал.