Глупышка (ЛП)

Этот парень просто мудак, чертов идиот, я сразу же разгадал его, ведь я сам был точно таким же. Высокомерный придурок стоял возле своего большого, колхозного пикапа, грудь колесом, да ещё имея наглость улыбаться Грейси. И только это уже бесило меня. Он напугал ее в ресторане, это более чем очевидно. Я сразу же заметил в ней перемену. Уверен, что он намного больше, чем просто идиот, которого она знала в школе. Я заметил, что из дамской комнаты она вернулась просто на грани. Черт, она ведь была такой напуганной, когда я впервые встретил ее возле общаги, ну а затем я включил свой шарм и уговорил ее немного расслабиться. Грейси была чертовски смешной, когда расслаблена и не настороже. Я должен признать, что действительно наслаждался ее компанией. Обычно все сводилось к игре: девушка была застенчивой и притворялась, что вовсе не флиртует, но на самом деле еще как, и думает, что я не знаю об этом. Я знаком с Грейси меньше двух дней, но уже могу сказать, что она настоящая, не такая, как все. Она вернулась после того пролитого напитка чертовски нервная. Взгляд Грейси метался по всей комнате, и она не хотела смотреть мне в глаза. А теперь? Теперь она хочет убраться отсюда, подальше от него.

Это выводило меня из себя, но с другой стороны, мне даже стало интересно.

А эта его ухмылка на лице? Мне хотелось затащить его жалкую деревенскую задницу за контейнеры и выбить их него все дерьмо.

Я смотрел на него сквозь солнечные очки, достаточно долго, чтобы он понял: я знаю, что он идиот. У нас было, так скажем, молчаливое соревнование. Я не говорил ни слова, просто смотрел на него неотрывно и делал подсчеты. Он просто богатенький, красивый парень – это было более чем очевидно. Дорогая, брендовая одежда и неблизкий путь от дома до университета, за который он навряд ли заплатил сам. Он был моего роста, возможно даже весил столько же, но у него определенно точно не было моей силы воли. Ну, конечно же, когда дело не касается запугивания девушек. Ведь мы с ним именно при таких обстоятельствах и познакомились. Ссслабак.

Наконец, он сел в свой ослиный грузовик и тронулся с места.

– Бракс, мы уже можем ехать?

Ее голос немного дрожал, тем не менее она попыталась произнести эту фразу ровным тоном. Грейси стояла рядом со мной, не шевелясь, как чертова статуя в ожидании моего ответа, и смотрела на меня своими большими глазами, напоминая о том, какой же я на самом деле негодяй. Что, черт возьми, я делал рядом с ней? Что? Она такая милая и невинная, с веснушками на носу, безупречной кожей и пухлыми губками, которые просто созданы для долгих, медленных поцелуев. Не для быстрых, как тот наш первый поцелуй, который я украл у нее. Господи, да я с тех пор ни о чем другом думать не могу. Этот ее белый шрам на губе чертовски сексуальный. Воспользовавшись тем, что на мне очки, я просто смотрел на нее, такую невинную, но...Я не могу понять причину всего этого, было в ней что-то такое… Загадочное. Немного наивная, но не глупая, я бы даже сказал, что от глупышки она очень далека. Тем не менее я хочу ее защитить, непонятно почему, защитить от всего на свете, и это меня чертовски шокирует. Ведь Кенни из-за меня чуть не лишился своей чертовой руки, только потому, что он прикоснулся к ее волосам. Я заметил, что она чувствовала себя некомфортно, более того, поведение Кенни испугало ее до чертиков. Сама мысль об этом богатеньком идиоте, либо о ком бы то ни было другом, нарушающим ее спокойствие, вскипятила в жилах мою кровь.

Эта мысль побудила меня посмотреть еще раз на вопрошающее лицо Оливии Бомонт. Я представил ее парням как Оливию, потому что только я называю ее «Грейси» и не хочу, чтобы кто-нибудь еще использовал это имя. Оно только для меня. Я пялился на нее сквозь очки, ее лицо было повернуто в сторону солнца, и кожа была по цвету как мед. Она ведь так верила такому идиоту как я, что смогла забраться на байк и покинуть территорию университета. Часть меня просто плясала от радости за такое доверие, потому что я думаю, что для нее не так уж и сложно верить кому-то, а вот другая, большая часть, чувствовала себя сиротой, какой-то чертовой ублюдочной сиротой.

Ну кто я такой? Кто, черт возьми? Я ведь всего день назад столкнулся с ней, а она даже и не подозревает, какая это была неудачная встреча. Для нее, не для меня. Поэтому сейчас совсем не важно, что я с ней делаю, ведь я, как самая последняя сволочь, никогда не считаюсь с мнением других. Сожаления – это во всех отношениях неприятная вещь, поэтому я подумаю о них позже. Больше я не могу контролировать свой эгоизм, в отличие от своих губ. Сожаления? Черт возьми, да! Я сожалею, в этом я уверен на сто процентов. Но я так же могу сказать кое-что об Оливии Бомонт. Она была сильная, офигительно сильная. И этот факт каким-то немыслимым образом еще больше усугубил мои сожаления, и сигнал к отступлению зажужжал в моей голове, но я его засунул в дальний уголок своего охреневшего ума. Подумаю об этом позже.