Глушь

— Ты не знаешь этого, Вильфруд, но в некотором смысле ты и твоя жуткая старая шлюха играете свою роль в большом деле, которое изменит жизни местных к лучшему. — Он чешет живот. — Ну, почти всех местных. Для тебя и твоей маленькой миссис местов не предусмотрено! — Джуниор поднимает взгляд на луну. — Ой, как поздно! Пора заканчивать вечериночку!

Этель дрожит в грязи и пытается сплюнуть мочу через кляп. Джуниор направляется к дереву, вытаскивает из-за него огромный топор, подходит к Этель, расставляет ноги пошире и поднимает топор над головой.

— Нет! — пытается крикнуть Вильфруд.

Вжих!

Лезвие опускается на живот Этель.

Вжих! Вжих!

Удары кромсают тело женщины, перерубая ее поперек живота, чуть выше пупка.

Ноги часто дрожат, голые пятки стучат по влажной земле, а туловище бьется в судорогах.

Вильфруд задыхается. Его мышцы горят, он пытается порвать веревки, но ничего не выходит. Вопли застревают в горле, а глаза, и без того налитые кровью, готовы лопнуть от напряжения. Остатки разума покидают его.

Джуниор посмеивается, в его глазах плещется давнишнее безумие. Он отбрасывает топор.

— Ну, как тебе?

Ноги Этель замирают. Но она все еще жива — переворачивается и ползет в сторону Джуниора.

— Живучая сучка. Что есть, то есть, — замечает он. Затем хватает ее за шнурок от подвески, кряхтит, поднимает и цепляет за сломанную ветку. Потом отходит, чтобы посмотреть, как Этель медленно задыхается, повиснув на дереве, пока ее внутренности вываливаются из рваной раны.

— Боже, ух, ну и веселуха.

К этому моменту ужас целиком поглощает Вильфруда, и он обмякает. Джуниор подходит к нему, поигрывая ножом.

— Так-с, одну обслужили, пришел твой черед, Вильфруд.

— Аргх!

Джуниор вонзает нож чуть ниже пупка.

— Но должен тебе сказать, — продолжает Джуниор, — вся эта резня, повешение и прочее снова разбудили моего «дружка», если ты понимаешь, о чем я. — Он усмехается, показывая коричневые зубы. — Вокруг никого... Так что кто назовет меня извращенцем, а?

Вильфруд издает что-то вроде стона. Его тело горит в агонии, кровь и желчь стекают по ногам.

Джуниор пожимает плечами, возвращается к нижней части тела Этель.

— Поэтому... почему бы и нет!

Он расстегивает комбинезон, подтягивает к себе обрубок и с поросячьим визгом приступает к делу. Вильфруд Хильд наблюдает эту картину последние десять минут своей жизни.

6

Часть первая

«Похоже, она сегодня отсыпается», — догадалась Патриция. Это было ожидаемо. Сама Патриция встала рано из-за цикад и щебечущих зябликов. Вчера она оставила окно открытым — роскошь, доступная лишь маленьким городкам, где можно спокойно наслаждаться свежим ночным воздухом, без воя автомобильных сирен полиции и скорой помощи.

Проснувшись, она не чувствовала себя виноватой, как в прошлое утро. Да, в памяти всплыли фрагменты жарких ночных сновидений, но в этот раз шалости не включали в себя секс с Эрни на глазах у мужа. Только с незнакомцами, а сны о незнакомцах не считаются.

«Просто грязные фантазии, — отмахнулась она. — У всех они есть, включая Байрона. Мне нечего стыдиться».

Так Патриция решила в начале дня.

Ночью она, правда, просыпалась и ей казалось, что кто-то за ней наблюдает, а еще она снова мастурбировала, хотя это вроде бы тоже было сном.

«А что было во снах — остается во снах. Проехали», — рассудила Патриция.

Одевшись, она поднялась на второй этаж, чтобы проверить сестру, но первым делом заметила открытую дверь в комнату Эрни. Хозяина внутри не было. А вот Джуди дрыхла без задних ног. Прошлой ночью она в конце концов отрубилась от стресса и выпитого и теперь, развеяв прах Дуэйна, могла сбросить цепи отчаяния и сосредоточиться на позитивных вещах.

«По крайней мере, я на это надеюсь», — подумала Патриция и осторожно закрыла дверь.

Спустившись, она решила не завтракать и отправилась прямиком в сад. Что-то тянуло ее наружу отдыхать и наслаждаться прекрасной природой, и Патриция предположила, что это было желание игнорировать то, о чем ей всегда напоминал родной дом.

Пейзаж так сильно отличался от вашингтонского, что, выйдя на тропинку, Патриция замерла в изумлении. Небо над головой было синее-синее, без единого облачка, из-за чего солнце казалось ярче. Трава светилась зеленым, а цветы были похожи на взрывы красного, желтого и фиолетового.

Патриция подумала, что поездка может оказаться не такой плохой, как она ожидала.

Возможно, она переросла свою травму и тем самым доказала доктору Салли, что он зря так настойчиво советовал ей не приближаться к Аган-Пойнту. Дикие сны, вспышка сексуального возбуждения, частая мастурбация — совсем на нее не похоже, но сегодня Патрицию это волновало куда меньше, чем вчера.

Она скинула сандалии, чтобы прогуляться по траве босиком. В ее распоряжении был весь сад.

«Я не знаю, куда иду, и... не хочу знать!» — подумала она. Наконец-то, день без ежедневника.

Затем в голове возникла мысль: «Мыс».

Почему бы и нет? Она проведет утро, гуляя по мысу.