Гней Гилденхом Артур Грин

Я почувствовал себя на том, бегущем корабле. Мне стало жутко. Казалось, призрак грифона вот-вот схватит меня сильными лапами, ударит клювом и унесет прочь с уютной палубы. Я обернулся. За кормой висела тьма. Я ускорил шаги, распахнул дверь, лестница заскрипела подо мной...

...Проснулся я... когда бы вы думали? Когда вторая мачта потеряла тень, главный повар отдыхал на корме, а рыцари вожделенно потягивали носами, готовясь к обеду.

Позже всех на корабле.

Прошло одиннадцать дней.

На третий день я понял, что изучил судно и оно больше не кажется мне огромным и непостижимым; на шестой мне надоело смотреть за борт, на бесконечную воду; на девятый корабль окончательно превратился для меня в Позолоченный Дом, в одну-единственную каменную башню против трех деревянных.

Когда же настало двенадцатое утро, впереди показался берег.

Мы медленно приближались.

Синее знамя развевалось над причалом. А над водой, вернее над тем местом, где вода становилась землей, неподвижно повис бледно-сиреневый туман.

Темно-лиловый, светло-фиолетовый, бледно-сиреневый.

Причал выезжал из туманной завесы, над которой неожиданно четко виднелись верхушки деревьев.

Я уже знал, что так здесь всегда. И я уже знал, что предо мною - Храм Ириса.

СОСТОЯНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ПОВЫШЕНИЕ СТАТУСА

Открыв глаза, я понял, что ночью прошел дождь.

Мокрая луна висела где-то там, за пределами квадрата моей молельни, но я не видел ее - я чувствовал.

Ночь. Лето. Влажные ароматы ирисового вэйборна.

Ночь была на исходе. Она еще не кончилась, и я не мог знать, сколько осталось до рассвета, но я опять-таки чувствовал...

Нащупав взглядом темноту, я рванулся всем своим естеством - и проснулся по-настоящему. И лишь затем спросил себя: "А почему, собственно?"

Ответ пришел в виде звука.

- Хэйя-а-аа! - раздался вопль нескольких голосов, и следом сразу же прозвучало:

- За Коро-о-о-ля!!!

Я был на ногах. Я отбрасывал к дьяволу занавес, я несся по террасе к лестнице, боковым зрением замечая, как из всех молелен выбегают пробудившиеся воины. Но я бежал впереди их, потому что по наитию проснулся раньше - на пару торнов, но раньше многих.

Схватка у ворот уже звенела. Пока я преодолевал лестницу, трубный возглас "За Коро-о-оля!!!" прогремел еще дважды, и вслед за ним оба раза предсмертно оборвалось начатое "Хэ-э..."

Я был во дворе, на бегу я разворачивал клинок, отводя его для "лесного зверя", я не принимал решения, рука сама сделала выбор, ведь "лесной зверь" неизменно получался у меня лучше всего остального. До места схватки оставалось тридцать шагов, не больше, и за эти тридцать шагов "Хэ-э..." успело оборваться еще четырежды.

Ярк с обломанной саблей бежал прямо на меня, глаза его горели обреченным алым пламенем. Я забыл о любимом элементе и просто выставил меч перед собой. Ярк увернулся, бросившись влево, и острие моего оружие едва чиркнуло его по бедру. Но слева его встретили. Он даже не успел вскрикнуть.

- За Коро-о-оля!!! - грохнуло прямо передо мной, и Квинт Арета, взмахнув Разрушителем, погасил живой огонь в глазах последнего, восьмого по счету из дерзнувших ярков.

Квинт Арета обернулся ко мне. Чуть дальше в темноте я различил фигуру Лайка. Кроме них, у ворот никого не было.

Я представил себе неуклюжие движения Лайка с оружием, - движения, против которых даже жрецы Храма с трудом изыскали защиту.

- Откуда взялись ярки? - сказал Лайк в пустоту.

Квинт Арета только неопределенно хмыкнул.

В тот же миг в чаше ириса взревела молния.

Молния пела о битвах, и ее непременный спутник отбивал единицы времени - не минуты и не торны, другие, истинные единицы, - ритм небес, частота ударов создателя, переменный пульс восьмицветного мира, где жизни сталкивались в противоборстве, и вот: чаша цветка озарилась изнутри своим удивительным светом, в его музыке было все - живым или мертвым, заповедали первые воины, и зов их стал неписанным законом новой Вселенной, и каждый из стоящих ныне во дворе Храма поднял знак призвания своего в мир и совершил предписанное ритмом жесткой лиловой молнии: удар, разворот над головой, еще удар, разворот...

Мы сидели у воды: я, Лайк и Квинт Арета Артур Рейз. Туманная завеса колыхалась совсем близко; казалось, стоит протянуть руку - и дотронешься.

Было время после полудня. Перерыв между циклами обучения.

На песке в ножнах лежал Разрушитель. Хотя нет, конечно же не на песке, - он покоился на отрезе белой ткани, принадлежащей ему с рождения. Рукоять Разрушителя сияла на солнце драгоценными каменьями: "синим оком" и "желтым ликом". Рядом с таким оружием мой меч и меч Лайка выглядели серо. Я вспомнил, как Лайк сказал когда-то: "Обычный клинок. Серая сталь."

Мы плавали в тумане, обнимаясь с водой и стараясь нечаянно не коснуться друг друга. Сейчас я наслаждался отдохновением тела и размышлял о сущности воды.

Лайк оделся и застегнул пояс. На поясе крепко держались три мешочка.

- Путник говорил: ярки еще придут и с востока и с юга, - произнес Квинт Арета. - Путник говорил: ярков больше, чем мы думаем.