Гнэльф

– Но как, как он зажег свет?! – взвизгнул надоедливый старичок. – Он что, взлетел?!

– Вряд ли, – развел руками Гиви. – Но почему под выключателем стоит стул, а к стене прислонена эта щетка?

– Вы хотите сказать, что… – Николай Григорьевич сделал руками несколько странных движений, похожих на жесты дирижера оркестра, и схватился за голову.

– Давайте не будем гадать, а лучше обследуем еще раз весь дом, – сказал мудрый Арсений и двинулся в поход по комнатам.

Наполненная водой ванна, разумеется, привлекла внимание сыщиков. Но собачий поводок, привязанный одним концом к трубе, а другим свисающий в ванну, им все объяснил.

– Ну и собака! – восхитился Гиви и весело рассмеялся. – Решил искупаться и все предусмотрел!

– А зачем он притащил сюда это? – спросил Николай Григорьевич и брезгливо приподнял с пола мятые штанишки эльфа.

– Не лезть же в чистую воду с грязными лапами, – объяснил ему догадливый Арсений.

Обойдя все комнаты и заглянув во все укромные уголки, тройка сыщиков вернулась на кухню.

– Никого нет, – подвел итог Арсений, – ложная тревога.

И он, на всякий случай, открыл шкаф для посуды и посмотрел внутрь.

– Нет, пусто, – повторил милиционер и захлопнул дверцу шкафа.

– Примешь ванну и ложись спать! – приказал Гиви удивительному псу, сидевшему на коврике и наблюдающему за происходящим в доме. – А пока – прощай!

Николай Григорьевич и милиционеры вышли на улицу и закрыли за собою дверь. Топик радостно взвизгнул и принялся доедать консервы.

Вдруг отворилась дверца холодильника, и в кухню выскочил закоченевший Микки.

– Брр!.. Ну и холодина! – запрыгал он на месте, желая согреться. – Еще немного – и я остался бы там навсегда!

Колотя себя руками по плечам, он помчался в ванную комнату. Залез на небольшой стульчик, ухватился за собачий поводок и прыгнул в воду. А когда гнэльф вынырнул, то на его мордашке уже сияло неподдельное блаженство.

Глава девятнадцатая

Эд решил не откладывать дела в долгий ящик и выступление Малютки Мика – так он окрестил забавного гнэльфа – назначил на второй же вечер после знакомства с ним.

– Ты настоящий артист, Мик, тебя не нужно натаскивать месяцами.

Эд подмигнул гнэльфу, наряженному в новый шикарный костюм, купленный в магазине для детишек богатых родителей, и выскочил на сцену.

– Дамы и господа! Минутку внимания! Сегодня вас ждет сюрприз… Как вы понимаете, плохих сюрпризов в «Райском уголке» не бывает, поэтому наш сюрприз из разряда приятных…

Эд повернулся к оркестру и взмахнул руками. Грянула музыка, веселая и ритмичная. Микки, пританцовывая и улыбаясь во весь рот, вылетел с микрофоном на сцену. Он пел отлично, и через минуту завел публику так, что она стала ему дружно подпевать и аплодировать.

Даже седой старик в роговых очках и с длинными усами под крючковатым носом вынужден был лениво похлопать в ладоши и изобразить на своем лице радостную улыбку. Старик сидел в углу, за дальним от сцены столиком. Он очень боялся, что несмотря на парик и грим, кто-нибудь из посетителей узнает в нем знаменитого профессора Гейзеровского. Но уходить из бара он не спешил: он надеялся улучить момент, когда сможет, все-таки, поймать шельмеца-гнэльфа и доставить его в клинику для дальнейших наблюдений.

Сидеть просто так было не совсем удобно, и профессор сделал официанту заказ. Когда графинчик с водочкой и закуска оказались у него на столе, Аркадий Борисович взглянул на часы: было ровно десять часов вечера. Профессор подумал и налил себе рюмочку спиртного.

В двенадцать часов графин опустошился. Гейзеровский сидел, опершись подбородком на сжатый кулак, и осовелым взглядом смотрел на сцену, где пел и танцевал, свежий как огурчик, гнэльф Микки. Усы профессора «переехали» на правую щеку, а парик переместился на левое ухо, но их обладатель не чувствовал этого. Он только сидел и смотрел, и лишь изредка подслеповато моргал глазами, оглушенный музыкой и спиртным. Потом он незаметно для себя самого опустил усталые веки и уже не поднимал их до конца представления.

Глава двадцатая

Официант выпроводил Аркадия Борисовича из бара на улицу самым последним.

– Возьмите ваш портфель, – сказал он профессору и подал ему забытую под столом вещь.

– Спасибо, там мой револьвер! – обрадовался Гейзеровский.

– Еще вы оставили это, – официант протянул профессору пучок рыжей шерсти.

– Это? – удивился Аркадий Борисович. – А что это?

– Ваши усы, я нашел их в салате.

– Странно… Что они там делали?

– Наверное, снимали пробу.

Официант вручил Гейзеровскому усы, заботливо поправил ему парик и сказал на прощанье:

– Всего доброго, заходите еще. А сейчас примите аспирин и ложитесь спать.

И он закрыл дверь за подгулявшим посетителем.

– А где гнэльф? – вспомнил профессор. – Где гнэльф?!

Но ему уже не ответили.

Глава двадцать первая

По вечерам на эту улочку десятками выходили на промысел ярко накрашенные девицы. Выбор был большой, на любой вкус. Аркадий Борисович медленно ехал в машине вдоль улочки, прижимаясь поближе к тротуару, и придирчиво высматривал орудие для своего нового замысла.