Гнет

   - Люблю ли я?.. – подняв на меня свои опечаленные глаза, баба Киля запнулась. Какое-то время она вновь сидела молча, точно вспоминая и размышляя о чем-то, затем, чуть слышно она проронила: - я никому, даже своим детям не внушала ненависти к стране, в которой они живут,…  я не люблю свою нищую, безрадостную и полную оскорблений жизнь, а в том, что моя жизнь была именно такой,  виновна Советская власть… Я ненавижу ее!

   Я и раньше, слушая рассказ бабы Кили, ощущал ее отношение к Советской власти, но после этих слов внутри у меня словно что-то перевернулось. Я не знал, что сказать и, потупившись, молчал, пытаясь усмирить свои противоречиво-болезненные чувства и жалея о том, что я задал бабе Киле вопрос, ответ на который так взбудоражил мое сознание. А баба Киля после продолжительной паузы вновь заговорила:

   - Я понимаю, внучек, что тебе мои слова неприятны, но неужели после того, что мне пришлось пережить,  ты надеялся услышать от меня другой ответ?.. Разве можно с любовью относиться к власти, которая  исковеркала не только мою жизнь, но и жизнь миллионов таких же, как я, людей?

   Я продолжал молчать и баба Киля, видя мое внутреннее замешательство, сосредоточенно посмотрев в мои глаза, в ожидании ответа спросила меня:

   - Ну, скажи мне, а за что я должна Советскую власть любить?..

   - Ну… - поморщился я, лихорадочно перебирая в памяти все то, что могло бы хоть как-то вызвать в ней чувство гордости за свою Советскую страну. Там была и  Победа над Германией в Великой Отечественной войне; и покорение космоса; и военное могущество страны; и освоение целинных земель; и рост промышленности, и даже советский балет…  В памяти было много разного, чем, как я считал, должен гордиться каждый советский человек, но, перебирая все это в своей памяти, я постоянно ловил себя на мысли, что никакие успехи страны не могут оправдать тот цинизм и жестокость, которую проявляла Советская власть в отношении  миллионов ни в чем не повинных своих граждан.

   Ни ко времени, мне в голову тогда почему-то врывался недавний эпизод, связанный с тем, как я отвозил на Родину гроб с погибшим в Афганистане солдатом.

   Проклятья со стороны родителей погибшего в Афганистане сына в адрес Советского руководства неслись тогда такие, что мне, простому офицеру Пограничных войск, своими глазами уже насмотревшемуся на то, как, с кем и кому наше правительство пытается «помочь» построить социализм, и какой ценой,  даже стыдно перед ними стало за принадлежность к государственной военной структуре, и ощутил я тогда невыносимо горькое чувство  вины своей перед ними.      

    Передав гроб, я тогда поторопился куда-нибудь уединиться и выпить с горя, а еще я тогда понял, что все те злые слова, направленные родителями погибшего, не за свою Родину, солдата, в адрес Советской власти отражают мнение всего народа. И разве мог я тогда представить, что буквально через семь лет после того случая, никто из простых советских граждан  даже не попытается спасти ту, опостылевшую власть нашу Советскую, от краха своего.  

   …Молчание длилось минуту.

   - Ну, так за что же мне ее любить?.. - прерывая молчание, отчаянным голосом вновь спросила меня баба Киля и, видя, что я не нахожу ответа, с неожиданной горячностью, заговорила: – За то, что Советская власть моих близких родственников вместе с их малыми детьми в том, в чем они одеты были, из их же собственных домов повыгоняла?..  За то, что моих родителей она голодом уморила и детей моих – едва не убила голодом, выгребая из кастрюль все до последнего зернышка?.. За то, что меня и всю мою семью, как бесправных рабов, она бесплатно заставляла от зори до зори в колхозе работать?.. За то, что эта «народная» власть не смогла нас от немцев  защитить, а потом нас же, людей, оставшихся в оккупации, считала людьми второго сорта?.. За то, что людей, не сумевших заплатить непомерные налоги, она на каторгу ссылала или за то, что она нас лишила возможности  жить там, где мы хотим, – запретив нам иметь паспорта?.. Или, может быть, за пенсию, которую мне «великодушно» выделила Советская власть, в размере: сначала 8, а потом - 14 рублей?..

   Ну, - вновь обращаясь ко мне, спросила баба Киля после образовавшейся небольшой паузы,- так за что же мне  любить Советскую власть?

    Не зная, что ответить, я молча налил в стакан вино и выпил, а баба Киля, глубоко вздохнув, тяжело поднялась с табуретки, всем своим видом давая мне понять, что на этом наш разговор окончен, вышла из дома и усталой походкой поплелась в сторону своей летней кухни. А я, потупившись, продолжал сидеть за столом, и мне больше не хотелось ни пить, ни есть: какая-то душевная тошнота охватила все мое существо - я, офицер Пограничных войск  КГБ СССР, только что впервые в моей жизни разговаривал с человеком, откровенно презиравшим Советскую власть, и этим, ненавидящим Советскую власть человеком,  была моя любимая бабушка –  баба Киля.