Гнёт ее заботы

-  Но я тебя ненавижу!- крикнула Джозефина, падая на колени вместе с Джулией и таща лезвие вверх сквозь живот. - Ты хотела,чтобы я поклонялась тебе и жила словно… словно отражение в одном из твоих зеркал! Ты любила,когда я одевалась как ты и притворялась тобой, и тогда ты могла… потешаться надо мной с остальными, выставляя меня как ужасную маленькую Джозефину, и высасывать из меня последние капли того, что делало меня мной! Она вырвала кинжал из раны и вонзила его в глаз сопротивляющегося существа. - Я как Китс и Шелли - с самого рождения досталасьвампиру!

Существо перестало сопротивляться и клацало и скрипело под ней. Усыхающие конечности окончательно съежились, и Джозефина выдернула кинжал и медленно поднялась на ноги.

Кроуфорд собрал оставшиеся силы, а затем заставил себя подняться и дохромать до нее. Он приближался к ней с осторожностью, пока она не взглянула на него, и он не увидел узнавание в ее глазах.

- Это была не Джулия, - сказал он, кладя руку ей на плечо.

- Я знаю, - ответила Джозефина, пристально глядя на маленькую статую, лежащую на полу. - Но все, что я сказала, было правдой. Как я… могладо сих пор этого не понимать?

Кроуфорд потянул ее прочь, и они повернулись и вместе медленно приблизились к стеклянному коробу у стены. Лежащий внутри мужчина слабо пошевелился на витиевато вышитом ложе и, кажется, издал тихий смешок.

На миг Кроуфорду показалось, что это ужасно древняя старуха, одно бедро которой скрывалось в отверстии в стене, и которая каким-то образом оказалась беременной - ее лицо было ввалившимся и сморщенным, будто высушенное под солнцем яблоко, но живот был непомерно раздут, словно она вынашивала огромного младенца. Затем он заметил жидкую бороду, и рубец, прорезавший раздутое чрево, и, в конце концов, внизу, разглядел запрятанные, словно давно заброшенные школьником учебники, иссохшие мужские гениталии.

Шрам протянулся через раздутый живот, но он узнал его - точно такой же был на плоском животе двойника фон Аргау, чью рану он сшил в кафе на берегу канала, так много лет назад.

- Добрый вечер, Вернер, - неуверенно произнес Кроуфорд. - Ты знаешь, кто эта женщина? Она та самая сиделка, которую ты с моей помощью пытался отравить в Риме два года назад.

- Посмотри ка на потолок, - прокаркал кошмарный старик.

- Кроуфорд поднял взгляд.

И в груди у него похолодело. Потолок был шахматной доской составленной из тяжелых, квадратных каменных блоков, и казалось, сам спинной хребет Кроуфорда съежился, когда он внезапно осознал, что здесь недоставало поддерживающих его колонн.

- А теперь смотри на меня. Старик махнул скелетообразной рукой на свое левое бедро, которое при первом взгляде показалось ему засунутым в отверстие в стене. Сейчас же, вглядевшись более внимательно поверх тугого свода живота, он увидел, что таз и бедро старика были словно срезаны почти до самой спины, и тело его каким-то образом врастало в камень.

«Он и арка здания срослись в области бедра, - подумал Кроуфорд. - Словно две женщины на той маленькой лепешке, которую Джозефина должна была разломить, когда мы играли свадьбу с ее сестрой».

На ум ему пришла строчка из Шекспира, из Макбета, которую так любил цитировать Шелли: словно два изнуренных пловца, что вместе сцепились и тащат друг друга на дно; и на миг ему пришло в голову, что он и Джозефина, и все эти поэты также являли собой чудовищные, невыносимые соединения двух личностей. Вернер и те женщины, изображенные на овсяной лепешке, были просто более очевидными примерами, и это мешало увидеть более тонкие проявления такой связи.

- Я часть этого здания, - сказал Вернер. Только моя жизненная энергия удерживает потолок от падения. Из-под сети морщинок избороздивших пергамент лица на Кроуфорда взирали блестящие глаза. - Ты понимаешь это?

- Да, - ответил Кроуфорд. - Умрешь ты, и мы умрем тоже.

Похожий на скомканную бумагу рот снова ожил: - Так уж сложилось, ничего не поделаешь. Так что можешь забыть все свои идеи о том, чтобы вырезать из меня статую. Несмотря на все это, мое предложение все еще в силе: уйдите сейчас, и я позабочусь, чтобы нефелимы навсегда о вас позабыли.

Кроуфорда сотрясала дрожь, но он выдавил смешок. - Я знаю, чего стоит их слово. Перси Шелли недавно проверил.

«Я мог бы заставить Джозефину уйти, - подумал он, - а затем сделать это, вырезать из него эту чертову статую».

Затем он вспомнил ее обещание утопиться, если он не разрешит ей отправиться вместе с ним. И понял, что заставить ее уйти не удастся.

На мгновение у него даже мелькнула мысль, не принять ли предложение Вернера - но он сразу же ее отверг, понимая, что и на это Джозефина тоже не согласится.

«Но, может быть, Вернер блефовална счет потолка»?

Кроуфорд снова взглянул вверх, а затем обреченно опустил взгляд. Нет, он не блефовал.

Он щелкал пальцами, избегая смотреть как на Вернера, так и на Джозефину.

«И времени у тебя тоже не так много, - напомнил он себе. - Нужно что-то делать».