Гнев

— Эти досье могут сильно повредить его врагам, как я понимаю.

— И друзьям. Это была простая предосторожность. В Ираке друзья легко становятся врагами, а враги — друзьями. Так он мне объяснил. Поэтому его друзья и их компании были под надежной защитой и могли присылать ему деньги. Все можно было устроить.

— И где теперь эти досье?

— У меня. Однако досье не главное. Важно то, что произошло между Ахмедом и Курдским комитетом. Понимаете, Ахмед был патриотом.

— Да, вы говорили.

— Но не дураком.

— Не сомневаюсь.

— Долгое время, пока Ахмед жил в Цюрихе, он работал в Комитете. Он обладал опытом и репутацией, был чиновником высокого ранга и пользовался авторитетом в армейских кругах. В общем, важная птица, вы понимаете.

— Да.

— Поначалу Комитет не очень ему доверял. По его словам, там было несколько человек, которые считали, что его бегство в Швейцарию лишь трюк для отвода глаз, что таким образом багдадское правительство хочет внедрить шпиона в их ряды. Но время шло, и он приобретал влияние, ему стали доверять и посвящать в свои тайны. А потом, примерно год назад, случилось нечто такое, что заставило Ахмеда усомниться в них.

— И что же именно?

— Вы что-нибудь знаете о курдском национальном движении?

— Севрский договор и тому подобное?

— Да, все эти разочарования. Ахмед сказал, что их было слишком много и Комитет устал. Когда люди, бежавшие от несправедливости и притеснений, долго живут вдали от родины, в них происходят перемены. Кто-то теряет веру — на них можно не обращать внимания, — а кто-то, наоборот, изо всех сил стремится к власти и готов ради этого предать свои идеалы. «Давайте будем реалистами, — говорят они. — Сначала надо захватить власть, а потом мы можем скорректировать нашу политику». Такие люди, говорил Ахмед, либо развращены, либо обманывают сами себя. В любом случае они опасны, и их надо остановить.

— Так, значит, он решил их остановить?

— Да. После падения Мехабадской республики в сорок шестом году Комитет последовательно отказывался от поддержки со стороны России. Россия предала их один раз, говорили они, предаст и в другой. Они также понимали, что страны Запада никогда не пойдут на признание курдского государства, если оно будет союзником русских. По крайней мере большинство это понимало. Когда Ахмед стал в Комитете своим человеком, он заметил, что несколько его членов, которые на словах соглашались с такой политикой, между собой смеялись над этими принципами. Сначала он счел это нормальным проявлением обиды и разочарования. Потом у него возникли смутные подозрения, и он притворился, будто разделяет их взгляды. Наконец к нему подошел один из этих людей и предложил собраться втайне от руководителей Комитета. Встреча прошла у нас на вилле. К концу вечера Ахмед уже знал, что Комитет предан и его используют лишь как прикрытие для сговора с русскими.

— Что за сговор?

— Одновременные вооруженные восстания в курдских районах Турции, Сирии и Ирака. Группы повстанцев пройдут военную подготовку и получат современное оружие. Специальные террористические подразделения будут обеспечивать секретность и дисциплину. Там было еще много всего. Операция получила кодовое название «Даг» — по-турецки «горец». Курдов еще называют «горными турками». Ахмед говорил, что «Даг» — хорошо продуманный долгосрочный план и что при его разработке учтены как сильные, так и слабые стороны курдов. По словам Ахмеда, у этого плана хорошие шансы на победу.

— И что же он сделал?

— Естественно, примкнул к заговорщикам.

— Естественно? Мне казалось, он их не одобрял.

— Конечно. Но как еще он мог послужить общему делу? В следующие два месяца он посещал секретные встречи «Дага», слушал, что там говорили, и выяснял все, что мог: имена, явки, схемы подчинения, источники финансирования, связь…

— Это и были те собрания на вилле, о которых вы упоминали раньше?

— Да, но были и другие в Лозанне и Базеле. Еще до того, как Ахмеда предупредили, что он попал под подозрение. Тогда он перестал ходить на собрания. Это было бы слишком опасно.

— Но заговорщики могли догадаться, что он предупрежден.

— Не сразу. Он сказал им, что его вызывали на допрос в швейцарскую полицию и что за ним может быть установлено наблюдение. В таком случае ему было бы разумно держаться подальше от них, а им — от него. Рано или поздно они бы обо всем догадались и попытались его убить. Однако Ахмед считал, что у них ничего не выйдет.

— Вы действительно не знаете, кто его предупредил?

— Нет. Предупреждение пришло из Багдада. Кто-то там проболтался. Они совсем утратили бдительность.

Я уже запутался.

— Они?

— Его старые друзья в багдадском правительстве. Естественно, к тому времени он уже успел с ними связаться и сообщил кое-какие сведения насчет «Дага» и о своих намерениях.

Люсия улыбнулась со знанием дела.

Мне показалось, я начал понимать.

— Вы хотите сказать, он решил воспользоваться «Дагом», чтобы купить себе триумфальное возвращение?

— Купить возвращение? — Похоже, предложение ее оскорбило. — Разумеется, нет. Он собирался продать.

— Но ведь наверняка…