Гнев

Внезапно он воздел руки к небу, негодующе фыркнул и снова залез в свою машину. Когда он сдал задом на улицу, я выехал за ним. Его фары снова осветили мое лицо. Я рванул вниз по улице, при первой же возможности повернул направо и только потом остановился. Убедившись, что он не узнал меня в последний момент и не бросился следом, я нашел свободное место на парковке магазина, который уже закрылся, и пошел обратно к клинике. Торопиться не имело смысла, я не хотел появляться во дворе раньше, чем скандалист закончит парковать машину. В любом случае ноги отказывались идти быстро — разве что в противоположном направлении.

Было ровно восемь.

Когда я вошел во двор, у меня кружилась голова и сводило живот. Я двинулся прямиком к двери клиники. Там никого не было, поэтому я ждал, размышляя, удастся ли мне сойти за сотрудника и как быть с генералом Фариси, если он придет. Вести его обратно в машину или лучше проделать все необходимые действия во дворе с помощью фонарика.

Неожиданно дверь открылась (от этого звука сердце у меня подпрыгнуло), из нее вышел высокий изможденный мужчина. Извинившись, он протиснулся мимо меня и поспешил прочь быстрой подпрыгивающей походкой.

Он напугал меня, зато подсказал мне мысль. Когда дверь открылась, я увидел внутри хорошо освещенную лестницу с небольшим холлом внизу. Если генерал согласится разговаривать шепотом, то мы вполне можем провести наше совещание там. По крайней мере в холле он без труда сможет прочесть образец. Вряд ли уходящие пациенты станут проявлять любопытство или захотят задержаться: тут это не принято. Я немного приоткрыл дверь, чтобы еще раз осмотреть холл, и услышал, как кто-то спускается по ступенькам. Я открыл дверь пошире и взглянул наверх.

Люсия говорила, что он невысокий и полный, а человек, спускавшийся по ступенькам, был скорее коренастым, но я сразу понял, что это генерал Фариси. Он выглядел неуверенно и скованно, как это часто бывает с военными, непривычными к гражданской одежде. На нем был хороший костюм — сшитый, вероятно, в Риме, — однако он застегнулся на все пуговицы и выбрал излишне яркий галстук. У генерала была смуглая гладкая кожа, коротко постриженные волосы, высокомерный нос и маленькие черные усы, подернутые сединой. Темные глаза смотрели настороженно.

Увидев меня, он остановился.

— Генерал Фариси? — спросил я.

Он двинулся вниз.

— Мистер Маас?

— Да. Генерал, у нас возникли осложнения. Во дворе нет места для моей машины.

Темные глаза оценивающе осмотрели меня с ног до головы.

— Так что вы предлагаете? Должен сказать, что за мной идут почти по пятам.

— Вы не возражаете, если мы останемся здесь?

Он задумался на минуту и внимательно огляделся:

— Тут нам могут помешать.

— Если мы будем говорить вполголоса, тут будет безопаснее всего.

— Хорошо.

Я протянул ему папку с бумагами.

Он достал очки и принялся изучать документы. Две минуты прошли в полной тишине.

Затем мы услышали голоса. Еще один пациент выходил из клиники. С верхней площадки донеслось тяжелое дыхание, и начался медленный спуск.

Генерал вопросительно взглянул на меня.

— Наверное, нам стоит ненадолго выйти, — сказал я.

Он кивнул и захлопнул папку. Мы вышли во двор.

Через несколько мгновений дверь отворилась и оттуда показался приземистый широкоплечий мужчина: он пыхтел и болезненно горбился, опираясь на обтянутую кожей трость. За ним тянулся тяжелый запах мочи.

Мы с генералом Фариси вернулись в холл.

Больше нам никто не мешал. Закончив читать, генерал кивнул:

— Пока меня все устраивает. Когда я смогу получить документ целиком?

— Завтра, генерал.

— И где?

— Я позвоню вам сегодня вечером.

— А нельзя ли сказать сейчас?

— Потом.

— Нам надо действовать очень осторожно. — Его темные глаза снова оглядели меня оценивающе. В самом деле, заслуживал ли я доверия?

— Не сомневайтесь, — сказал я твердо. — Деньги будут во французских франках?

— Да. Я так понимаю, что, получив деньги, вы и эта женщина уедете из страны?

— Нет, мы сдадимся полиции.

— Изложив им свою версию?

— Совершенно верно. Разумеется, в этой версии не будет упоминания о нашей сделке. Мы передадим им личные бумаги полковника Арбиля.

— Что за бумаги?

— Насколько я понимаю, незаконченная рукопись его книги по истории курдского народа.

Фариси, по-видимому, это устроило.

— Мне пора, — сказал он. — Я буду в отеле ждать вашего звонка.

Кивнув, он повернулся и пошел вверх по лестнице.

Я подождал, пока он не скрылся из виду, и вышел во двор. Все выглядело как раньше. Я двинулся под арку, чувствуя огромное облегчение. Потом остановился.

Прямо перед воротами стоял мужчина в мотоциклетном шлеме. Я увидел его, когда он откатывал свой мотоцикл назад, чтобы поставить на стоянку. Потом он зашел в арку и, оглядываясь по сторонам, направился во двор. Очевидно, они надолго потеряли генерала из виду и поэтому послали своего человека проверить черный ход.