Гнев

Затем Зефир спросила, готовы ли они, и на их плечи легли руки, а Аврора втянула воздух, готовясь к холоду. Следующее, что она помнила, как они падали, руки Кирана сжимались всё сильнее.

Первый всплеск был жестоким, он прорезал одежду, кожу и кости до самого мозга костей. Холод пронзил её словно тысяча иголок, заставив конечности ныть от боли и чувствовать онемение одновременно. Несмотря на предупреждение Зефир, её охватила паника, и она стала выворачиваться, цепляясь пальцами за всё, что они могли найти, брыкаясь ногами, пытаясь определить, где верх, а где низ. Затем сильные пальцы нащупали её подбородок и потянули вверх, пока лоб не прижался к чему-то тёплому. Она открыла глаза, ожидая, что её зальёт водой, независимо от того, что ей объясняли, но вода так и не хлынула. Вместо этого она увидела тёмно-коричневые радужки глаз своего охотника, который смотрел на неё, призывая к спокойствию единственным доступным ему способом. Он прижался лицом ближе, его нос скользнул вниз рядом с её носом, пока они не оказались так близко, что её губы коснулись его губ на следующем выдохе.

Она наблюдала за ним, вдыхая и выдыхая, смутно осознавая, что они двигались совершенно неестественным образом. Ни один из них не плыл и не брыкался ногами, чтобы удержаться на плаву, а под тяжестью одежды и припасов они должны были бы погрузиться на дно реки. Вместо этого она почувствовала мягкое давление под собой, скользя по какому-то неизвестному течению. Она не была уверена, как долго это продолжалось, только то, что она потеряла себя, глядя на Кирана, потому что она могла, и потому что ей больше ничего не оставалась делать, как смотреть на него.

Он выглядел усталым, хотя она догадывалась, что то же самое относится и к ней. Под его глазами тёмными полумесяцами залегли круги, и она подумала, сколько же времени прошло с тех пор, как он крепко спал по ночам. Растительность на его подбородке была длиннее, чем она когда-либо видела — настоящая борода, а не небрежная небритая щетина, к которой она привыкла. Она рискнула, позволив одной из своих рук скользнуть вверх по его спине, через плечо, к затылку. Его веки затрепетали от ласки, но когда её большой палец нащупал уголок его подбородка, между мочкой уха и большей частью бороды, его взгляд остановился на ней, пылая неожиданной напряженностью.

Она молчала, хотя Зефир не сказала, возможно ли говорить, когда та творила свою магию. По правде говоря, Аврора решила, что в этой тишине есть своя магия.

Его рука всё ещё была на её подбородке, хотя его хватка ослабла до едва заметного прикосновения. Он держал её так, пока его пальцы скользили по нижней стороне её подбородка и впадине на шее. Когда он не смог опуститься ниже, он снова положил руку ей на щёку, желая, чтобы её подбородок был приподнят так, чтобы её рот оказался ниже его, как подношение. Она последовала его примеру, проводя пальцами по бороде, которую он отрастил, пытаясь решить, что она об этом думает. Он выглядел… старше. Более суровый. Его глаза всегда были достаточно настороженными, но сейчас даже больше.

Всему причиной была она. Своей ложью и секретами она сделала с ним это. Она задавалась вопросом, есть ли способ исправить эту боль или она была эгоистична, следуя этой тяге снова. Её пальцы продолжали исследовать его, пока не нашли место, где волосы на лице уступали место гладкой коже чуть ниже губы. Она дотронулась до этого места один раз, и когда он не возразил, она позволила своему пальцу подняться выше, к полной нижней губе. Над верхней губой у него был крошечный шрам, которого она никогда не замечала. Интересно, как долго он там был, и почему она не видела его раньше? Она встретилась с ним взглядом, гадая, хватит ли у неё смелости поцеловать его, и не нашла ничего, кроме поддержки в тёмных зрачках, которые заняли все его глаза.

Аврора медленно провела пальцем по изгибу его верхней губы, затем опустила руку ему на грудь и положила на сердце. Она придвинулась ближе, приблизив свои губы к его губам. Простого поднятия подбородка было достаточно, чтобы их губы соприкоснулись, но она не хотела делать этот выбор за него.

Он был тем, кто ушёл. И она знала, что у него были на то причины. Она совершила ошибки, и какие бы сильные чувства она не испытывала, она не могла заставить его хотеть того же, что и она. В первый раз она не дала ему выбора, хочет ли он иметь дело с принцессой. На этот раз он точно знал во что ввязывается.

Он провёл костяшками пальцев по её щеке, нежнее, чем она могла бы подумать. Она посмотрела ему в глаза, отчаянно пытаясь понять, о чём он думает. Она не увидела там никаких ответов, только глубину чувств, которые заставляли всё внутри неё спонтанно сворачиваться в узлы.

Потом он поцеловал её, и она начала распутываться.