Гнев божий

У перекрестка, он занял позицию так, чтобы максимально обезопасить себя, положил рядом заряженный гранатомет — и только тогда осторожно выглянул. И увидел, как несколько человек — да какое несколько, человек двадцать, не меньше — пересекают улицу, они стреляли, но выстрелов было не слышно. С той стороны улицы, где все горело, им вяло отвечали полицейские.

Уходят, ублюдки…

Джим Лефтвич перещелкнул предохранитель Калашникова на автоматический огонь, снял с предохранителя гранатомет, убедившись, что в него заряжена граната. Ракета «РПГ», затем граната и потом целый магазин из «АК» — на закуску. Вот и посмотрим, кто после этого останется на ногах.

В последнюю секунду один из этих — в черном, с бесшумными автоматами — увидел его, гранатометчика, целящегося из «РПГ», выстрелил… и кажется, даже попал, но Джиму не было до этого никакого дела. Гранатомет увесисто бухнул, и выпущенная им ракета понеслась к цели, в сторону ублюдков в черной форме. Он бросил «РПГ», наклонился за автоматом… руки почему-то действовали медленно, медленнее, чем обычно — но он подхватил автомат, упер приклад в плечо и ударил из М203. Перехватил автомат… черт, почему так больно… чтобы выпустить в этих ублюдков все, что есть в рожке, и кажется, даже успел нажать на спуск. А потом его словно несколько раз ударило молотком, автомат затрясся в руках… но он уже этого не чувствовал.

ЦРУ, Миллер

Прячась за машиной, бывший «тюлень» раскладывал сошки здоровенной винтовки, которую он прихватил с собой из машины. Надо было что-то делать… он последний раз стрелял из этой винтовки три года назад, да и вообще опыт его общения с «Барретт-82» ограничивался сотней выстрелов, не больше. Может быть, он зря взял с собой эту дуру… но раз она у него есть, надо что-то делать, делать с этим пулеметчиком, который засел где-то выше и сейчас поливает огнем улицу. Он дослал патрон в патронник — пружина была крепкая, но он справился. В этот момент пулеметчик прекратил огонь — и он рискнул высунуться из-за машины, чтобы посмотреть, что происходит.

Нижние этажи здания парламента было плохо видно из-за деревьев, но наверху было несколько разбитых окон, кто-то махал чем-то белым, похожим на рубашку, а наверху, там, где вертолетная площадка, кажется, кто-то кинул дымовую шашку. И еще…

Гад…

Он заметил человека — вооруженного человека, он сразу это определил. По-видимому, это и был пулеметчик, он сменил ленту и сейчас был готов снова стрелять.

Пан или пропал!

Он уже понял, что это настоящая диверсионная группа, хорошо подготовленная, и пулеметчик не будет долго думать, перед тем как окатить его градом пуль и убить. Пара секунд, не больше, единственный выстрел, который у него есть из этой чертовски здоровой и тяжелой винтовки, один выстрел — ответной очередью пулеметчик не промахнется. Усугублялось все тем, что ему приходилось стрелять снизу вверх — а это всегда сложнее, чем сверху вниз, и стрелять приходилось не по ростовой мишени, пулеметчик залег. Тем не менее он взял прицел примерно на фигуру выше головы пулеметчика и выстрелил на опережение. И пуля пятидесятого калибра сделала свое дело — каким-то чудом выстрел пришелся точно в цель, и пулеметчика буквально отшвырнуло от края крыши.

Готово…

Серые волки, капитан Эрим

Два тона по рации, затем еще два. Общий сигнал — уходим немедленно.

— Уходим! — крикнул Эрим изо всех сил.

— Тарик! Ай, Тарик!

Эрим оглянулся и увидел страшную картину — пулеметчик, лидер тройки, лежал на засыпанной щебнем крыше, пулемет валялся рядом, и еще у него не было головы.Совсем — не было. А к нему подскочил Акбаль, кажется, его брат… или двоюродный брат, в Серых волках ценилось родство, он пытался тащить своего брата к лестнице, ведущей в здание, и руки у него были все в крови.

— Тарик!

Эрим развернул брата, как следует врезал ему по челюсти, так что зубы щелкнули.

— Он мертв! Понимаешь, мертв! — проорал он в измазанное чужой кровью лицо брата. — Надо идти, сейчас! Помоги мне!

Вместе с еще одним оставшимся в живых волком — он был ранен, но вколол наркотик и мог двигаться — они втащили почти обезумевшего брата на лестницу, там Эрим еще раз отхлестал его по щекам, и брат смог идти сам. Попутно выяснилось, что ранен и брат — бетонная крошка, выбитая автоматной пулей, хлестнула его по лицу. Но все же они могли идти.

Они спускались вниз по главной лестнице, прикрывая друг друга. В темных коридорах и вестибюлях тяжелой, угарной пеленой висел пороховой дым, пахло кровью — так пахнет на бойне, густой, маслянистый, оседающий на языке запах крови. Они старались идти быстрее — но быстрее здесь было идти нельзя.

На втором этаже они услышали — точнее капитан Эрим услышал, он был опытным снайпером и знал, что означает этот звук, — щелчок, похожий на хлопок пастушьего кнута, только намного громче — и сразу еще один. Капитан знал, что таких винтовок у них нет — и это значит, что им отсюда не выйти. Если он не сделает то, что должен.