Гнев королей

– Пятьдесят восемь лет! Угу. Это правда! Я не вру!

– Ты не ответил на вопрос, Гейлс. Так что она делает?

Сержант начал юлить, избегая ответа. Рагнарсон от смеха даже выронил курицу.

– До чего же тупой юмор, – буркнул повар.

– Тупее некуда, – согласился Браги. – Словно из сточной канавы. Отчего же улыбка не сходит с твоего лица?

– Будь это кто-то другой, кроме Гейлса…

Слушавшие сержанта не обращали внимания на его протесты, засыпая вопросами о пожилой подруге. Побагровев как рак, он переминался с ноги на ногу, хохоча во все горло и тщетно пытаясь вновь обрести власть над слушателями.

– Скажи нам правду, Гейлс, – настаивали они.

– Удивительный человек, – пробормотал Браги, качая головой. – Он просто обожает подобное. Я бы такого не вынес.

– Но какая от него польза? – рассудительно спросил повар.

– Он умеет смешить людей. – Браги подавил улыбку.

Вопрос выглядел вполне разумным. Люди, приехавшие с Ингер, доказали свою полезность, но он часто задумывался над тем, какую роль они играют на самом деле. Они не были преданы ни ему, ни Кавелину, а Ингер в душе оставалась преданной Итаскии. Когда-нибудь это могло повлечь немало хлопот.

Браги жевал курицу, наблюдая за Гейлсом, когда вошел его военный адъютант.

Даль Хаас, как всегда, выглядел чисто умытым и побритым. Он принадлежал к той странной породе людей, которые могли бы пройти через угольную шахту в белой одежде и выйти без единого пятнышка.

– Они ждут в приватном зале для приемов, сир, – сказал он, вытянувшись в струнку, после чего бросил взгляд на Гейлса, и на лице его промелькнула гримаса отвращения.

Браги не мог этого понять. Отец Даля следовал за ним десятилетиями, будучи при этом столь же простой душой, как Гейлс.

– Буду через минуту, Даль. Попроси их немного потерпеть.

Солдат вышел, выпрямившись, словно к спине прибили доску. Второе поколение, подумал Рагнарсон. Остальных уже не стало. Даль был последним.

Пальмизано забрал у него многих старых друзей, единственного брата и сына Рагнара. Кавелин оказался прожорливым божком, требовавшим жертв. Порой Браги задумывался, не потребовал ли тот от него слишком многого и не совершил ли он самую большую ошибку в жизни, позволив сделать себя королем.

Он был солдатом. Обычным солдатом. И никто не учил его править.

Воргреберг дрожал от легкого возбуждения – не того, что предшествует внушающим ужас событиям, а всего лишь того, которым сопровождается нечто, несущее радость.

Прибыл гонец с востока, и принесенные им известия должны были коснуться жизни каждого горожанина. Магнаты из торговых домов послали мальчишек к воротам замка Криф, дав строгие указания держать ухо востро. Торговцы пребывали в состоянии готовности, словно бегуны на старте, ожидая новостей.

Кавелин, а в особенности Воргреберг, издавна пользовался преимуществами своего положения на главной дороге, соединявшей Запад с Востоком. Однако в последние несколько лет товарооборот прекратился – лишь самые отчаянные контрабандисты осмеливались избегать бдительного взгляда солдат Шинсана, оккупировавших Ближний Восток.

Два года длилась война, затем последовали три года мира, иногда нарушавшегося яростными стычками на границе. Солдаты Востока и Запада постоянно стояли друг напротив друга в ущелье Савернейк, единственном доступном торговом пути через горы М’Ханд. Ни тот ни другой гарнизон не пропускал путников через блокпосты, и торговцы с обеих сторон на чем свет стоит ругали нескончаемое, острое как нож противостояние.

Ходили слухи, что король Браги отправил очередного посланника к лорду Суну, проконсулу-тервола в Троесе, вновь пытаясь договориться о возобновлении торговли. Слухи эти породили мессианскую надежду среди торговцев. Никто не вспоминал о том, что все предыдущие попытки провалились.

Война и оккупация разрушила экономику Кавелина. Хотя основу ее составляло по большей части сельское хозяйство, она так и не смогла полностью восстановиться за прошедшие после освобождения три года. И крайне нуждалась в возобновлении торговли и свежем притоке капитала.

В полутемном зале собрались сторонники короля. В конце длинного дубового стола тихо переговаривались Майкл Требилькок и Арал Дантис. Они не были здесь уже много месяцев.

Возле огромного камина молча стояли чародей Вартлоккур и его жена Непанта. Чародей, похоже, был чем-то глубоко озабочен, устремив взгляд в далекое пространство за языками пляшущего пламени.

Сэр Гьердрум Эанредсон, глава штаба армии, расхаживал по паркетному полу, словно зверь в клетке, время от времени ударяя кулаком о ладонь.

Чам Мундвиллер, вессонский магнат из Седльмайра и представитель короля в Тинге, попыхивал трубкой – по недавно пришедшей из дальних южных королевств моде. Казалось, его внимание полностью поглотили гербы бывшей династии Криф, висевшие на фоне темного дерева на восточной стене зала.