Гнев Новороссии

Дальше на дороге были видны следы их «работы»: чернели остовы сгоревшего джипа и расстрелянного грузовика с крупнокалиберным пулеметом. Трупы убитых боевиков в черном камуфляже уже убрали. Удалось захватить и троих раненых… В ответ на просьбы местных жителей отдать их на народный суд автоматчики группы быстрого реагирования только пожимали плечами.

Забрав раненых и пленных, небольшой караван двинулся в обратный путь. Казачий старшина Роман Шимширт оказался самым тяжелораненым, теперь он ехал в головном медицинском «Тигре», пристегнутый широкими эластичными ремнями к ложементу, на котором были установлены носилки.

У изголовья носилок за сиденьем водителя сидел врач. Он ослабил лямки бронежилета и теперь занимался тем, что накачивал воздух в манжету тонометра. Приложив стетоскоп к сгибу локтя раненого, врач внимательно следил за циферблатом манометра. Показания давления врача, по-видимому, удовлетворили. Он потянулся к капельнице и отрегулировал колесиком-«бегунком» скорость подачи физиологического раствора в вену.

Рядом с носилками сидел стрелок-санитар, откинувшись на подголовник кресла. Автомат с подствольным гранатометом он пристроил в специальном кронштейне на стенке салона. Оружие было всегда под рукой и при этом не мешало при медицинских манипуляциях и не рисковало свалиться в самый неподходящий момент.

Вообще-то машины с красным крестом не нуждались в дополнительном вооружении – оно было даже «противопоказано», поскольку могло спровоцировать ответную агрессию. Однако на войне без правил и моральных норм со стороны фашистской «желто-блакитной» власти красный крест стал целью номер один. В израильской армии «Скорая помощь» вообще базируется на основе тяжелого гусеничного бронетранспортера «Ахзарит». Фактически это был советский танк Т-55 с еще более усиленной броней. На некоторых машинах устанавливалась еще и бронированная рубка вместо демонтированной башни. Если израильская армия заботится о своих раненых, что называется, по высшему разряду, то почему русские не должны поступать так же?

Еще двое легкораненых находилось во втором медицинском джипе. А пленных «правосеков» затолкали в душное нутро десантного отделения БТРа: ничего, потерпят! Пусть будут рады, что селянам их не отдали.

Глава 2. «Хитрый, как змей, и выпить не дурак!»

Именно так расшифровывается эмблема военных медиков: змея, обвившая чашу. Старший лейтенант медицинской службы Константин Новиков так часто любил повторять этот девиз, что и сам скоро заработал прозвище Змей. Сказать, что он с детства стремился стать военврачом, было нельзя. Еще во время срочной службы в мотострелковой бригаде Костя попал на курсы стрелков-санинструкторов. У смышленого солдата бинтовать боевых товарищей получалось весьма неплохо. На Кавказ он не попал, но и так служба по медицинской части преподносила самые разные сюрпризы – от курьезов до трагедий. И, что самое главное, младшему сержанту Новикову военно-полевая медицина нравилась. Бинтовать и накладывать жгуты научился, в медикаментах помаленьку стал разбираться, самую простую диагностику провести мог… Так заинтересовался младший сержант, что за мудреные книжки засел и уже потихоньку начал по-латыни ругаться. Привлекали его звучные названия вроде Musculus gluteus maximus[4] – то, через что в армии большинство работ делается…

Дембельским аккордом для младшего сержанта Новикова стал рапорт о направлении его на учебу в Военно-Медицинскую Академию Санкт-Петербурга. Рапорт завизировал начмед части – тяга солдата к медицине внушала уважение.

Так что отправился младший сержант Константин Новиков потрошить трупы белыми ночами и зубрить латынь с биохимией.

Получив заветный, хоть и не красный диплом, новоиспеченный военно-полевой хирург отправился по распределению в Дагестан. Там пришлось повидать всякого, но все эти перипетии померкли по сравнению с тем, что происходило на Юго-Востоке Украины.

Раздумывал Константин Новиков недолго: рапорт на стол начальству, сборы, и вот уже он прибыл в Севастополь в составе одной из групп добровольцев.

* * *

В городе-герое сейчас было шумно и многолюдно. Ситуация на Донбассе, да и во всей Украине в целом была весьма неоднозначной. Понять, кто прав, а кто виноват, становилось тяжелее с каждым днем. Формально Россия не могла вмешаться во внутреннюю политику другого государства. Но и мириться с геноцидом русских и других здравомыслящих людей, на каком бы они языке ни разговаривали, Россия тоже не могла.

А уж после попытки захвата Ровенской АЭС боевиками «Правого сектора» и глобального ядерного шантажа националистов уже Европа и США взвыли в один голос: «Россия – помоги!» Помогли – теперь все атомные электростанции, включая и Чернобыльскую, были под охраной батальонов русских десантников. Казалось бы – победа! Да не тут-то было…