Гнев Пигмалиона

Она быстро разлила по чашкам кипяток и добавила заварку, а потом достала ватрушку, которую испекла перед приходом приятеля и оставила в духовке, чтобы не остыла. Откусив огромный кусок, Женька зажмурился от удовольствия.

– Ну? – поторопила его Рита. – Что там насчет Светлогорова?

– Как можно говорить о земных вещах, вкушая манну небесную? – возмущенно спросил Женя, но все же продолжил: – Светлогоров сидел. Впрочем, как и Лапиков.

– И Лапиков?!

– Только вот статьи у них были разные: Лапиков отбывал срок за финансовые махинации, а вот Рудольф «засветился» в другой области.

– Так за что он загремел за решетку?

– Не поверишь – за изнасилование!

– Что? – вытаращилась Рита. – Послушай, он ведь вице – как ему удалось добиться такого поста?!

– Во-первых, матушка, в России любят «сидельцев» – такая вот удивительная у нас страна! Ну, разумеется, к насильникам особое отношение, но ведь Светлогорова, в конце концов, оправдали!

– То есть?

– Он подал апелляцию, воспользовался помощью влиятельных друзей отца и вышел на свободу, как говорится, с чистой совестью и паспортом.

– Как давно это произошло? – спросила Рита, оправившись от шока.

– Лет эдак тридцать тому.

– Так ведь Светлогоров тогда был совсем молокососом!

– Не все молокососы насилуют пятнадцатилетних школьниц! Впрочем, суд высшей инстанции оправдал Рудольфа за недоказанностью. Потерпевшая неожиданно отказалась от своих первоначальных показаний, а без нее дело развалилось. В результате Светлогоров оказался чист, но есть одна интересная деталь: и он, и Лапиков отбывали срок в одной и той же колонии, в одно и то же время, так что, возможно, их связывает не только политическая вражда? Но это – лишь мои предположения. Вот и думай, Ватсон, кто мог желать смерти Лапикову, а у меня и так дел по самое горлышко!

Глава 12

Наташа сидела рядом с таксистом, а художник устроился на заднем сиденье. Девушка понимала, что их отношения изменились с тех пор, как он вынужден был открыть ей свои истинные цели, но пока не знала, к лучшему ли это.

Она чувствовала, что молодой человек рассказал не все, но больше ей не удалось вытянуть из него ни слова – хорошо уже, что он доверил ей делать некоторые вещи самой! Наташа даже смогла убедить Виктора пустить ее жить к себе – по крайней мере, до тех пор, пока он не почувствует себя лучше. В зеркале она видела его бледное лицо и понимала, как, должно быть, ему худо. Он старался этого не показывать и хорохорился изо всех сил.

Наташа рано потеряла мать, практически не знала отца, и единственными людьми, которые к ней хорошо относились, были тетя Маша и Афродита. Кроме них только Виктор проявил по отношению к девушке некое подобие заботы. Он преследовал свои цели, но это ничего не меняло – Наташа привязалась к нему, как к единственному близкому человеку.

Возможно, художник и сам не понимал, насколько важен для той, кому придумал фальшивую биографию – она и в самом деле стала другим человеком! В натуре Наташи не было порочности, что держит закоренелых проституток на панели, даже если они и не находятся в бедственном положении. Конечно, она могла пойти на консервный завод или устроиться уборщицей, но все сложилось так, как сложилось, и у нее есть прошлое, которым вряд ли стоит гордиться! Наташа знала: если когда-нибудь у нее будут дети, она ни за что на свете не расскажет им о своих «похождениях»; она родилась в ту ночь, когда встретила Виктора Арбенина, и именно с того момента теперь будет вести временной отсчет.

Водитель плавно притормозил у дома художника. Обернувшись, Наташа увидела, что веки Виктора опущены, но он не спал: это было понятно по нервному движению глазных яблок и плотно сжатым губам.

– Я помогу тебе выйти, – сказала девушка.

– Я сам, – ответил он и, с трудом выпрямившись на сиденье, толкнул дверцу машины.

Интересно, подумала Наташа, наблюдая за его замедленными движениями, сколько ему понадобится времени, чтобы привыкнуть к ее постоянному присутствию? Не может быть, чтобы у Виктора Арбенина не было женщины!

В ориентации художника она не сомневалась: «профессия» научила Наташу с одного взгляда определять, кто в какой «лиге» играет. Неужели он сам выбрал для себя путь одиночества, или в его жизни произошло нечто, после чего он решил отказаться от близости с кем бы то ни было?

Наташа знала, что бесполезно задавать вопросы – она все равно не дождется ответа, а лишний раз вызывать раздражение Виктора девушка не хотела.

Расплатившись с таксистом, Наташа поспешила вслед за художником. Пристроившись рядом, она вложила свою руку в его горячую ладонь. Он даже не взглянул в ее сторону, но и руку не отнял – вероятно, все же нуждался в сочувствии, хотя и ненавидел собственную слабость.

В фойе, напротив будки консьержки, на диване сидела женщина в темных очках и платке.

– Ну слава богу, Виктор Александрович! – воскликнула консьержка, выбегая из своей будки. – Все в порядке? А тут вот вас ждут…