Гнев. Счастье внутренней тишины.

Мы принимаем прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе, а не в ка ком-то конкретном учителе. Вы не принимаете прибежище в Аджа не Ча или другом монахе, который живет здесь, если только вы н редкостно глупый человек. Возможно, вы говорите: «Мой учител Аджан Ча, а не Аджан Тирадхаммо. Я буду учиться только у прел добного Сучитто, а остальные монахи мне не указ». Тогда мы ока жемся в сложной ситуации, не так ли? Например, я практикую буд дизм тхеравады, поэтому не могу принимать наставления от учите лей тибетского или дзен буддизма. Мы легко можем стать фанати ками, потому что, если мы видим нечто отличное от нашего при вычного верования, то склонны считать новое явление менее чис< тым и благостным, чем учение, к которому мы привыкли. Но мы постигаем истину и достигаем просветления в медитации, так мы ос-

67

аемся от пут эгоизма, тщеславия, гордости и человеческих ей. Поэтому неразумно привязываться к конкретному учителю Койстепени, что уже не хочется учиться у других учителей. О некоторые учителя поддерживают такой подход. Они говорят: вы считаете меня своим учителем, тогда не ходите к другим ям! Не учитесь у других традиций! Если вы приняли меня духовным наставником, тогда вы не можете слушать других». ие учителя привязывают вас к себе такими словами. Иногда у "ных заявлений благородные причины, потому что люди Нны метаться от одного учителя к другому. Они учатся то у од-[ то у другого учителя, но так ничего и не постигают. Но мне Гея, что настоящая трудность заключается все же не в метани-, в привязанности к учителю или традиции до такой степени, что сключаете остальные источники Дхаммы. Тогда люди становят-^натиками и организуют секту, в которой они не могут обрести Ьость, так как не способны ничему учиться за пределами жест-5 шаблона, который выбрали для себя. Тогда мы становимся Ь ограниченными, малодушными и пугливыми. Люди боятся Теть другого учителя, потому что в их уме может возникнуть Ание, или они могут почувствовать, что не гармонируют с неконкретной традицией. Буддистский Путь предполагает разви-[мудрости, а преданность помогает нам в этом. Но если весь ел в преданности некоему учителю, такой подход будет мешать

Шимею в виду ту мудрость, которую мы развиваем во время ме- Вшии.Как мы делаем это? Как мы используем мудрость? Осозна-..^кормы своей гордости, тщеславия и привязанности в отношении Тийи воззрений, материального мира, традиции и учителя, а Те своих друзей. Это не значит, что мы думаем о том, что нам лпривязываться или что мы должны избавиться от них. Это i не мудро, потому что мудрость это способность исследовать Рязанносгь, понять ее и отпустить, а не привязываться к идеям о о мы не должны ни к чему привязываться. Ногда вы слышите, как некоторые монахи, монахини или миря-говорят: «Ни к чему не привязывайся». Так мы привязываемся к сию о том, что привязываться нельзя! «Я не буду привязываться -Иджану Сумедо. Я могу слушать наставления любого учителя. Я г отсюда только для того, чтобы доказать, что я не привязан к НкануСумедо». Так вы привязываетесь к идее о том, что вам нель-иривязываться ко мне, что вы должны непременно уехать для то-Ичтобы доказать, что вы не привязываетесь, хотя ваша одерживать налицо. Это не очень мудрое поведение, не так ли? Вы просто

68

привязываетесь к чему-то другому. Вы можете поехать в Броквуд. ский Парк (община почитателей Кришнамурти, расположенная не-' далеко от монастыря Читёрст) и слушать лекции Кришнамурти, а' потом вы подумаете: «Я не стану привязываться к каким-либо религиозным условностям в виде поклонов, статуэток Будды, монахов,' Кришнамурти называет все это чепухой. Он призывал не связывать-ся с такими вещами, потому что все они бесполезны». Так вы привя-1 зываетесь к мнению о том, что все религиозные условности беспо-] лезны, что вам не следует связываться с ними. Но это тоже привя-занность! Вы привязаны к мнениям и представлениям. Не важно, кчьим словам вы привязаны (к моим или Кришнамурти), все равно вь демонстрируете одержимость.

Итак, мы осознаем привязанность посредством мудрости. Эт значит, что мы должны не привязываться к какому-то другому мнению, а просто осознавать привязанность, что само по себе освобождает нас от морока наших личных привязанностей.

Поймите, что привязанность по-своему ценна. Когда мы учимся ходить, то поначалу просто ползаем на четвереньках, активно двига руками и ногами. Мать не говорит маленькому ребенку: «Не пере бирай руками и ногами, а встань и иди». И она не говорит ему: «Ты будешь всегда зависеть от меня. Ты будешь питаться от моей груди будет постоянно цепляться за меня. Всю жизнь ты даже на шаг н отойдешь от своей матери». Ребенку нужноиспытывать привязанность к матери. Но если мать хочет, чтобы ребенок был всегда при-j вязан к ней, она поступает не очень умно. Если мы позволяем людям привязываться к нам для того, чтобы наделить их силой, и со временем они, став достаточно сильными, сами освободятся от нас, тогд^ это сострадание.