Гнев викинга. Ярмарка мести

Его люди, свежие и со щитами, вполне успешно разделяли бойцов. Некоторые из тех, кто находился в центре битвы, теперь прекратили драться, кто-то из них стоял, кто-то лежал, скорее всего, раненый или мертвый. Иные, спотыкаясь, брели туда, где можно было упасть на кочки с еще сохранившейся травой. Но многие другие все так же рубились мечами и топорами, порой переходя на кулаки.

Торгрим поглядел влево. Один из людей Кьяртена, огромный мерзавец по имени Гест, второй после капитана на «Драконе», вырвался из давки, вскинув боевой топор. Его рот, обрамленный огромной бородой, широко раскрылся в яростном вопле. Он замахнулся, чтобы нанести Торгриму смертельный удар, и тот еле успел в последний миг прикрыться щитом, а не то его голова раскололась бы, как орех.

Топор застрял в древесине щита, и Торгрим вновь почувствовал, как ноги разъезжаются под ним на скользкой грязи. Но прежде чем он упал, Гест вырвал свой топор из щита, вернув Торгриму равновесие, что позволило ему удержаться на ногах. Торгрим подумал: «Спасибо».

Гест сделал еще один неловкий замах, и Торгрим шагнул в сторону, но не успел он начать контратаку, как заметил, что из толпы вынырнул еще один человек Кьяртена, с мечом, нацеленным ему в живот.

Торгрим отбил летящий клинок Железным Зубом. Правой ногой он зарылся в грязь, затем прижал щит к плечу и толкнул им Геста, который снова занес топор над головой. Гест споткнулся, его ноги разъехались, и он рухнул на спину, раскинув руки и ревя от ярости.

На его месте возник Кьяртен сын Торольва, с мечом в одной руке и топором в другой. Он тяжело дышал и был покрыт грязью, его волосы и борода промокли насквозь, и он не сводил глаз с Торгрима. Быстро обойдя барахтающегося Геста, он с ходу атаковал Торгрима с обеих рук.

«Тебе следовало вмешаться раньше, сукин ты сын», — думал Торгрим, даже когда парировал атаку Кьяртена и в свою очередь атаковал его. Кьяртен, при всей своей склонности к интригам, был одним из вождей Вик-Ло. Он должен был остановить драку, а не пытаться зарубить властелина форта.

Торгрим увидел движение справа и достаточно быстро парировал мечом смертельный удар, но меч все же пронзил его тунику и скользнул по боку, оставив длинную рану, обжегшую его болью.

— Ублюдок! — закричал Торгрим, вскидывая Железный Зуб и вгоняя его в живот напавшего, поскольку все мысли о сдержанности вдруг исчезли в боевом безумии.

Он развернулся обратно к Кьяртену, одним плавным движением посылая щит вперед так, чтобы отбить оружие противника, и разя его мечом в грудь. Последовало знакомое ощущение: клинок проскрежетал по металлу кольчуги, отлетел в сторону, и тут к бою присоединился еще один воин Кьяртена.

«Кольчуга… — подумал Торгрим. — Кольчуга…» Некая мысль забрезжила в голове, но он не мог сформулировать ее: мешали дождь, вопли воинов и обжигающая боль в боку. Отбив очередную атаку, он рубанул нападавшего мечом, однако тот отпрыгнул прочь, и клинок Торгрима не коснулся его лица.

И снова Торгрим ощутил, как ноги под ним разъезжаются, но сумел шагнуть в сторону и встретить очередную атаку Кьяртена.

«Кольчуга! На нем кольчуга!» Ни один из воинов, участвовавших в этой свалке, не надел кольчугу, только Кьяртен. Словно с самого начала предвидел все это. Планировал.

Торгрим встретил меч Кьяртена клинком Железного Зуба, а его топор поймал на щит. Шагнул ближе и пнул Кьяртена в живот, что отбросило того на несколько шагов назад, но не заставило упасть.

— Так вот зачем ты устроил этот бой? — закричал Торгрим. — Чтобы убить меня?

Кьяртен издал некий звук — нечто среднее между рычанием и криком. И рванулся вперед, выставив перед собой меч и вскинув топор. Торгрим прижал щит к боку и ждал, Железный Зуб был готов к бою. Два шага — и Кьяртен атаковал, но Железный Зуб остался на месте. Торгрим быстро вскинул щит и ударил им нападавшего, останавливая его, опрокидывая назад. Кьяртен споткнулся, раскинув руки и широко раскрыв глаза. Ноги его подкосились, и он закричал, плашмя падая на спину и утопая в липкой грязи.

Торгрим прыгнул вперед. В ухе у него зазвенело, и этот звон, прорезавшийся из слитного гула дождя и человеческих воплей, оказался одиноким голосом:

— Господин Торгрим! Господин Торгрим!

Голос словно чудился ему, как во сне, а затем кто-то схватил его за руки, за плечи, остановил за секунду до того, как он подошел к Кьяртену и вонзил меч ему в грудь. Только тогда он услышал слова, которые повторялись снова и снова, и понял, что его действительно кто-то зовет.

— Господин Торгрим!

Торгрим опустил меч и щит, тело его расслабилось, а те, кто держал его, убрали руки и отошли в сторону. Торгрим обернулся и увидел бегущего к нему юношу, одного из сторонников Скиди, которого поставили часовым на недавно восстановленной стене.

— Что? — спросил Торгрим. Взгляд его снова вернулся к Кьяртену.

— Скиди велел сказать тебе, что там всадники. Всадники приближаются. Ирландцы.

Торгрим позволил этим словам проникнуть в сознание: «Всадники. Ирландцы». Это могло означать что угодно. Нечто важное. Нечто обыденное. В любом случае игнорировать это было нельзя.