Гневная любовь

И вот тут мы резко вспотели, потому как объединившийся народ, горящий одной идеей, логику не признает в упор. Ситуация моментально стала взрывоопасной и нестабильной. С одной стороны мы, которые, вроде как помогли и организовали, но требуем разделить страну на три части плюс город, с другой стороны — правоверные шварцтаддцы, активно продвигающие идею, что демоны плохие, а они обязательно восторжествуют. Ну и, соответственно, полная демонизация Мача Крайма, самого известного и разрушительного в мире Героя, который сейчас в своих потных ладошках держит чуть ли не всю страну в собственности, отговариваясь благими намерениями.

— Теперь понимаете, в какой мы ситуации? — грустно вопросил я дам, бежавших мстить за попрание их чести и достоинства злыми языками, — Чем больше гадостей вы сделаете «реваншистам», тем сильнее они будут плевать в наш облико морале! Да еще и с доказательствами!

— Так что делать, Мач? — хмуро спросила Саяка, — Будем молчать в тряпочку, так на нас будут всё смелее и смелее лаять! А будем отвечать — озлобим даже тех, кто пока еще за нас. Как-то это…

— Ждать будем, — веско сказал я, — Во-первых, наши главные «народники» вовсе не горят желанием делиться приобретенным влиянием с выскочками «реваншистов». Вот пусть они их и давят авторитетом, а мы как бы по их слову, послушно сидим и никого не обижаем. А во-вторых… вы уже слышали о паладинах Кеаматта?

О них слышали все. Сорок гномов-паладинов Кеаматта, бога Справедливости, были местными героями задолго до того, как Шварцтадд посетила Датарис. Этот гномий отряд был самыми настоящими партизанскими танками и головной болью лично Князя Тьмы. Они появлялись, рубили на бастурму злодеев, демонов, бандитов, налоговых инспекторов и тех, кто сидит на «холодных» звонках, а затем исчезали в дикой местности. Сильные, прокачанные, бронированные, чрезвычайно мобильные, каждый выше сотого уровня. Настоящая бригада смерти, Тимур и его команда, батька Черномор и его богатыри. Суровые, неотвратимые, вечно в дороге. Живые легенды.

Они были местными идолами. И сейчас они шли в Шварцтадд творить свою особую справедливость. Хуже всего было то, что «реваншисты» при любом остром моменте в дискуссиях кивали на этих гномов головой, мол «они придэ, порядок наведэ, а мы так, ждуны на полставки, поэтому ничего решать не будем, просто за вас, болезных демонопоклонников, душой страдаем». И это работало. Еще как работало.

— В общем, девчонки, расслабляемся, — вздохнул я, — Кеаматт может быть каким угодно, но мы все прекрасно знаем, что бог от своего аспекта совсем уж далеко не падает, как и его паладины. Значит, для нас выгоднее всего договариваться с этими четырьмя десятками гномов. Если мы достучимся до них, объясним, что шансов в прямой конфронтации с демонами у Шварцтадда теперь не просто ноль, а глубокий минус, тогда все будет хорошо, они сами нам помогут убедить остальных. Если нет…

— То свалим! — бодро заключила Тами, — И расписки с собой заберем!

— Как вариант, — согласился я, — Договаривался я с Народной партией, деньги выплачивала она же, так что остальные в далеком пролете. Попробуют теснить наших ставленников, сделаем всем толстый намек, что наше мнение в кулуарах либо будет учитываться, либо пусть дружно валят строить себе новую страну. А бумаги на эту я Сатарис передам.

На том и порешили.

После этого знакового разговора, мы начали отсиживаться в своей временной резиденции, что вскоре принесло свои нехорошие горькие плоды, в виде митингующих под окнами разумных, смелеющих день ото дня.

— Демонопоклонники!

— Герой-предатель! Верни нам нашу собственность!

— Уходи из нашего города! Убирайся из нашей страны!

— Мач Крайм! Не-го-дяй! Мач Крайм! Не-го-дяй!

Слышать подобное, изрыгаемое десятками глоток, было… тяжко. Очень тяжко и мне и девчонкам. Одно дело, когда тебя массово не любят те, от кого ты немногим отличаешься. Тут да, самое время почувствовать тревогу, опаску и оторопь, от того и сдристнуть подальше от такого негостеприимного места. Совсем другое дело, когда ты, почти не напрягаясь, можешь натянуть глазоньки на жопоньки вообще всему населению Шварцтадда. А затем погладить всю их еду, съесть всех их собак, накласть в фонтаны и написать в борщи. Сразу начинаешь злиться, стучать себя мысленно в грудь и желать всех согнуть в нужную баранку. И шоб сидели в такой позе тихо, смерды паршивые!

Сила — развращает даже лучших из нас. Да что там говорить, даже меня развращает! Но держусь!

А они орут и орут, орут и орут. Чем дальше, тем сочнее эпитеты, наглее призывы, злее выражения. Каждый из этих долбоящеров не может не понимать, что сила — отнюдь не за ними, но толпа диктует свои правила и иллюзии. Заводит и уводит от здравого смысла и инстинктов самосохранения.

— Мач, — массирующая себе виски Тами была зла и серьезна, — Мач, я так больше не могу. Честно.

— И я…, - у блондинки с утра глаза были на мокром месте, — Они… злые! Несправедливо!

— Либо мы терпим до вечера и психуем со следующего утра, — протянула мрачная Саяка, приподымая краем посоха полу своей шляпы, — Либо что-то решаем сейчас.