Гневное небо Испании

Непонятно, странно как-то, что мы никогда не увидим спокойного до застенчивости и улыбчивого Андрюшу Микуловича, парня из Орши. В восемнадцать лет он по спецнабору ушел с первого курса Московского университета в Сталинградскую школу летчиков. Коммунист Андрей очень гордился отцом — машинистом-наставником, которого одного из первых в нашей стране наградили орденом Ленина. Гордился он и тем, что его зачислили добровольцем в Испанию. Он был хорошим летчиком… И вот первый тяжелый бой. Ребята говорили, что видели, как он рванулся наперерез «фиату», атаковавшему кого-то из группы Серова. Ринулся вниз, атакуя противника, но был перехвачен очередью другого «фиата» и не вышел из пике…

Андрюша у каждого из нас — в сердце. Друга тяжело терять. Но руки опускать нечего. Ради его памяти крепче будем бить врага!

Летчики понимали меня. Вглядываясь в их лица, я встречался с твердыми взглядами — взглядами товарищей, готовых заставить врага дорого заплатить за потерю друга. И я сказал:

— Андрей Микулович — наша потеря в бою… Мы должны научиться стискивать зубы, когда постигнет нас тяжелая утрата. Наша обязанность — продолжать борьбу не на жизнь, а на смерть. Научиться побеждать опытного, хитрого, опасного и сильного врага. От каждого потребуется все умение, все силы, физические и моральные, а может, и жизнь до последнего дыхания, до последней капли крови. Наша память о тех, кто погиб, — наши победы над врагом. Когда в любом воздушном бою мы будем уничтожать противника, сбивать самолеты врага, тогда со спокойной совестью сможем сказать — мы сделали все во имя памяти наших друзей.

Говорил я, как мне показалось, долго. Возможно, сумбурно. Но я говорил не только товарищам, но и самому себе.

Импровизированный прощальный митинг продолжался. Выступали многие. Инженер Лопес от имени испанских товарищей сказал:

— Мы, инженеры, техники, постараемся, чтобы самолеты всегда находились в состоянии полной боевой готовности.

Сказал свое слово и председатель партийного землячества Иван Панфилов:

— Мы заверяем командование — будем воевать, как воюют наши товарищи, прибывшие раньше, как дерутся экипажи штурмовиков. Пока живы, пока глаза видят небо, а в руках есть сила, пощады фашистам не будет!

— Точно, Ваня! — воскликнул Виктор Скляров, чубатый гигант из Воронежа. — Попадись мне в следующий раз «макаронник», испортивший фасад моего самолета, я ему покажу кузькину мать!

И Скляров, что стало сил, а их ему не занимать, хлопнул об землю перчатками.

— Ты, Витя, не горячись, — сказал Панфилов, — пока не ты ему, а он тебе показал эту кузькину мать. Если мы в следующий раз будем «ловить бабочек», то они снова могут нас познакомить с этой самой «мамой».

Почти все самолеты в эскадрилье требовали ремонта. Командование сообщило, что вылетов больше не будет. Только одно звено дежурило на всякий случай в готовности № 1.

К исходу дня к нам, как и было обещано, приехали Евгений Саввич и Филипп Александрович.

Перед началом разбора боя почтили память Андрюши Микуловича.

Евгений Саввич начал свое выступление с оценки воздушной обстановки, сложившейся к началу боя. Ему, наблюдавшему с КП ВВС всю картину схватки, многое было виднее. Мы не знали, например, почему оказались в западне. Нам казалось, что подошедшая вторая группа «фиатов» появилась у места схватки случайно. На КП же видели, что одна группа «фиатов» — пятнадцать машин — направлялась к фронту, к району нашего патрулирования, на одной с нами высоте. Вторая группа «фиатов» шла выше первой на 800-1000 метров и сзади нас, со стороны солнца. Обе эти группы, насчитывавшие 35–40 машин, являлись самолетами «очищения воздуха». Вслед за ними, с разрывом в одну-две минуты, двигались к фронту бомбардировщики.

Расчет противника был прост. Меньшая (первая) группа привлекает к себе внимание республиканских истребителей прикрытия наземных войск, иными словами, наше внимание. Мы должны были клюнуть на приманку. И мы клюнули, вступили в схватку с истребителями врага, оказались связанными боем. На поддержку первой группы подошла со стороны солнца многочисленная вторая группа. Она атаковала нас с задней полусферы. В ее задачу входило нанести нам решающий удар.

Тем временем к месту боя подходят бомбардировщики. Они беспрепятственно и безнаказанно наносят бомбовый удар по республиканским позициям.

— Мы на КП все это видели, — сказал Птухин. — Замысел противника разгадали. Но сообщить вам не могли. Локти кусали да жалели, что на истребителях нет раций. Единственно, чем мы могли вам помочь, — вызвать по тревоге эскадрилью Девотченко и два звена из группы Серова. Это мы и сделали.

Евгений Саввич на две-три секунды задумался, а затем продолжал: