Гневное небо Испании

Заметив одиночную машину, немцы парой кинулись на Склярова. Виктор пошел на вертикаль, стараясь оторваться, да не тут-то было. «Мессеры» не уступали нам в маневренности и скорости. На выручку Склярову поспешил Смоляков. Он вызволил Виктора из трудного положения, но сам в свою очередь нарвался на пару других «мессеров». Немцы были очень активны, хорошо ориентировались в ведении боя. Видя, какая опасность грозит Смолякову, звено Шубина из нижнего яруса пошло вверх на помощь товарищу. Но их опередил Годунов. Он своим самолетом прикрыл Смолякова. Очередь, выпущенная «мессером» по Смолякову, пришлась в машину Годунова. Его И-16 на какое-то мгновенье завис в воздухе, а потом свалился, начал беспорядочно падать. На подбитый истребитель Годунова по-шакальи бросилась пара «мессеров», но, увидев звено Шубина, прекратила преследование и на большой скорости вышла из боя. Оторвалась от нас и вторая пара, едва почувствовав, что осталась одна.

Смоляков, Скляров и Соколов не преследовали противника, а поспешили на прикрытие Годунова, самолет которого продолжал беспорядочно падать.

Лишь метрах в четырехстах от земли машина Годунова выровнялась, обрела управление и с углом градусов в тридцать пять пошла к земле. Она опускалась, словно подбитая птица, неуверенно скользя то на одно, то на другое крыло, покачиваясь из стороны в сторону.

Наконец машина Годунова приземлилась, вернее, упала, подняв облако желтой пыли. Летчики прикрывали товарища, пока к самолету подбежали бойцы и вытащили из кабины Виктора. Потом к месту падения подъехала санитарная машина, и Годунова увезли.

Только тогда Смоляков со своими товарищами ушел на аэродром.

Еще когда мы только начинали схватку с «мессерами», вторая группа наших истребителей, которая патрулировала соседний участок, поспешила на поддержку. Это была эскадрилья И-15 из группы Анатолия Серова. Приблизившись к месту боя, летчики заметили бомбардировщиков противника, шедших к линии фронта. И-15 атаковали их, заставили сбросить бомбы на территорию мятежников и в ходе схватки сбили два самолета.

После посадки мы, как обычно, собрались на КП эскадрильи. Хотя бой прошел удачно, оправдал себя выработанный нами тактический прием против «мессеров» и мы даже сбили два самолета, радости не чувствовалось. Неприятная тишина стояла на КП. Со взлетной полосы было слышно, как негромко переговариваются механики, осматривая машины, позвякивают гаечные ключи.

Мы переживали, беспокоились за Виктора. Жив ли он? А если жив, то что с ним? В каком он состоянии?

Я доложил на КП ВВС о результатах воздушного боя, потом спросил:

— Что с Годуновым? Мы видели, что его увезли на машине.

— Пока неизвестно, — ответили мне. — К нему поехал Радгауз. Как только прояснится что-нибудь, позвоним.

Поблагодарив, я положил трубку. Ребята, не сговариваясь, расположились около КП на солнышке, которое в это время греет так же, как в сентябре в России. Летчики помалкивали, щурились, нет-нет и посмотрят на выстроившиеся самолеты, а меж машин, подобно смертельной ране, зияет пустота в том месте, где должна находиться машина Годунова.

Часа через два — звонок с КП ВВС.

— Задание на вылет!

Получив приказ, я снова спросил о Годунове, но еще ничего не было известно.

Вылет прошел спокойно. За время нашего патрулирования не появилось ни одного самолета противника. Пришла смена, и мы вернулись. Подрулив к КП, около которого находилась стоянка моего самолета, я выключил мотор и крикнул Михаилу Викторовичу, который был у телефона:

— Что с Годуновым?

— Пока неизвестно… — понурив голову, сказал Кригин.

Привезли обед. Но было не до еды. Хлебнули по ложке супа, поковыряли вилками второе, выпили сок. Снова ребята расположились поблизости от КП.

Солнце стало клониться к закату, когда наконец раздался долгожданный звонок. Мы уж отчаялись узнать о состоянии Годунова сегодня. Я схватил трубку. Говорил Радгауз, советник врача ВВС.

— Откуда ты, Леонид?

— Из госпиталя.

— Как Годунов?

— Жив. Хотя очень слаб. Большая потеря крови. Двумя пулями перебита левая рука.

— Жить будет?

— Должен выжить… Вообще уму непостижимо, как при таком ранении он пришел в себя, смог управлять самолетом и даже посадить его! Надо обладать сверхчеловеческой волей. После подобного ранения по всем медицинским законам наступает шок. Только вмешательство врача может привести человека в себя. А Годунов очнулся и без всякой помощи нашел в себе силы выровнять и приземлить машину. Удивительно!

— Виктор, он такой! — ответил я Радгаузу и мимикой постарался объяснить столпившимся около меня ребятам, что, мол, выкарабкается Годунов.

— Такой не такой… Ближайшие сутки покажут, как пойдет дело. Переливание крови ему сделали. Как только будет транспортабелен, перевезем в Валенсию, — сказал Радгауз.

На этом разговор закончился. Нам оставалось ждать и надеяться, что дела пойдут хорошо.

Напряжение первых дней боев спало. Мы вылетали по нескольку раз на прикрытие наземных войск.