Гневное небо Испании

Быстро летели по-испански жаркие дни. Фронтовая обстановка сложилась так, что нам снова пришлось перебазироваться в Ла-Сенью. Получили задачу, которую выполняли здесь раньше: прикрыть города, порты, заводы, фабрики.

В первых числах ноября наконец-то дождались вестей с Родины. Получили письма от родных и знакомых. Это был настоящий праздник. За несколько месяцев мы привыкли к тому, что не скоро увидим жен, детей, отцов, матерей, близких. Очень стосковались по ним. Жадно читали и перечитывали письма вслух — секретов друг от друга не имели. Читая весточки из родных краев, мы узнали о личной жизни друг друга гораздо больше, чем за все время нашего пребывания за Пиренеями.

Запомнилось письмо Ивану Соколову. Жена писала ему кратко: «…Сын растет, уже произносит слова «папа», «мама». И уже кусается — выросли зубы».

Глаза Ивана повлажнели, когда он читал эти строки. Виктор Скляров сказал Соколову:

— Верю, что твой сын, зубастик, пошел в батьку. Сожалею, что он еще не знает, как его батька насмерть кусает фашистских летчиков.

От Советского правительства и Наркома К.Е.Ворошилова к празднику 20-й годовщины Октябрьской революции получили посылки. Все, что надо фронтовому человеку. Рядом с бутылками «Шампанского» аккуратно были упакованы шпроты, шоколад, папиросы. Нас глубоко тронуло такое внимание и забота.

Праздник мы отмечали вместе со всем обслуживающим персоналом эскадрильи. Содержимое посылок сдали в общий котел.

Собрались за столом, точно одна семья. Вечер получился теплым, дружеским. Помянули погибших боевых друзей. Подняли здравицу в честь светлого праздника всех трудящихся на земле — победы Великой Октябрьской социалистической революции. Выпили за наш успех при штурмовке Гарапенильоса. Пожелали друг другу здоровья, многих лет жизни, новых удач в борьбе с врагом.

После ужина как-то сам собой начался концерт художественной самодеятельности. В руках Жоры Шубина и Жени Соборнова появились гитары. Играли и пели они не хуже, чем воевали. Исполнили песни «Любимый город», «Катюшу» и «Полюшко-поле». Душевно Жора пел украинскую «Реве та стогне Дніпр широкий», а вслед за ним Соборнов — «Вдоль по питерской». Очень славно получилось. Испанская молодежь показала свои национальные танцы, исполнила любимые песни.

После ноябрьского праздника из Советского Союза прибыли две группы летчиков. Одна — это наши летчики-добровольцы, прибывшие на пополнение. В нашу эскадрилью пришли пять летчиков: Василий Лисин, Александр Семенов, Сергей Плясов, Владимир Сухорябов и Федор Сухоруков. Тепло приняли мы их в свою семью.

Вторая группа — это летчики-испанцы, окончившие советские летные школы. Часть из них пошла на пополнение в старые эскадрильи, а остальные — на формирование новых испанских эскадрилий.

В первых числах ноября приказом командующего ВВС республики генерала Сиснероса в целях улучшения управления, мобильности и удобства ведения воздушного боя в истребительной авиации были созданы две истребительные группы: И-15 и И-16.

Командиром группы И-15 был назначен Анатолий Серов. А когда он выехал на Родину, его эскадрильи принял Евгений Степанов.

Командиром группы И-16 назначили меня. Эскадрилью свою я передал Платону Смолякову. Его заместителем стал Иван Панфилов, а звено Смолякова принял Виктор Скляров. Остальные эскадрильи И-16 по-прежнему возглавляли Иван Девотченко, Фернандо Клаудин, Мигель Сараус, Григорий Плещенко, Борис Смирнов.

Объем работы у меня увеличился. Навестил все эскадрильи своей группы. Раньше я уже встречался с руководящим составом эскадрилий. Ведь совместно с ними участвовал в боях. Мы прикрывали друг друга при штурмовке, в трудные минуты появлялись рядом. Но со многими летчиками-испанцами мы виделись лишь сквозь козырьки кабин. И надо было потолковать с ними, изучить каждого из них.

Я восхищался выносливостью, энергией и веселостью испанцев. Нас приглашали в Испанию на шесть-восемь месяцев, в редких случаях на год, а испанские товарищи воевали с первых дней мятежа. Их мастерство истребителей ковалось в суровом горниле войны.

Вспоминая то время, я с особым чувством думаю о Фернандо Клаудине и Мигеле Сараусе. Подобно тысячам других испанцев, они до конца остались верными делу борьбы своего народа за свободу и независимость.

Не ошибусь, если скажу: трудно себе представить более разных людей, чем Фернандо и Мигель. Впрочем, пожалуй, я не прав. Можно, если обратиться к образу бессмертного Сервантеса. По внешности Фернандо и Мигель вполне могли бы сойти за Дон-Кихота и Санчо Пансу. Высокий, худощавый Фернандо, всегда несколько то ли сосредоточенный, то ли застенчивый, был полной противоположностью быстрому, юркому Мигелю Сараусу. Мигель не мог долго усидеть на месте. Руки его всегда оказывались при деле, и он вечно напевал, насвистывал. Невысокого роста Сараус выглядел сорванцом-мальчишкой. Но только до того момента, когда он садился в кабину самолета. Здесь Мигель, как и Фернандо, был предельно собран и внимателен.