Гневное небо Испании

Перед нами стоял высокий крепкий мужчина лет тридцати, аккуратно причесанный веселый блондин.

— Карашо? — спросил он, улыбаясь.

Мы поняли: он спрашивал, хорошо ли мы выспались. И опять ответили:

— Мерси.

Он ткнул себя пальцем в грудь:

— Пилот. Жан.

Представились по очереди и мы. Жан показал часы и произнес слишком сложную для нас фразу из трех слов. Одно мы все-таки поняли: «Барселона». Закивали. Жан посмотрел на нас с сомнением и решил, очевидно, объясниться популярнее: показал часы и один палец. Мы закивали столь усердно и радостно, что у Жана не осталось сомнений — его поняли.

Честно говоря, мы не знали, как отблагодарить этих замечательных парней. Сожалели, что не знаем языка. Хотя бы несколько хороших добрых слов. Безусловно, изучая работы М. В. Фрунзе, мы не раз сталкивались с его замечаниями, что человеку, посвятившему себя армии, кадровому военному, знание хотя бы одного иностранного языка просто необходимо. Но времени на это не находилось. Мы приходили в летную школу подготовленными к знакомству с техникой далеко не лучшим образом. Дни и ночи съедало освоение материальной части, летная работа. И все-таки нам бы следовало урывать хоть по часу в день на изучение какого-либо иностранного языка.

Я говорю это, не только сожалея о прошлом. Хочется снова и снова сказать тем, кто сейчас возносится в небесную высь: помните — вам всегда может пригодиться любой из иностранных языков.

Идущая от сердца улыбка — тоже добрый знак благодарности. Однако нам все-таки казалось, что одной улыбкой не выразишь признательность. Пока мы спали, пилоты работали в тяжелых условиях ночного полета на небольшой высоте. Позже мы узнали: полет наш мало походил на прогулочный. Летчики вели самолет ночью в горных ущельях. При выходе к морю мы могли быть обстреляны зенитной артиллерией французской противовоздушной обороны, встречены французскими же истребителями, а над морем — франкистскими. Тем не менее, эти безвестные герои-интернационалисты, презирая опасность, не раз и не два доставляли в Испанскую республику людей, выразивших твердую решимость сражаться с фашистами.

Подвернув к берегу, самолет набрал высоту и вскоре мы увидели буйную зелень, в которой утопали белые дома набережной, корпуса фабрик и заводов на окраинах.

Жан жестом показал: сейчас самолет пойдет на посадку — и ушел в кабину.

Опять прильнули к окнам. Вот и аэродром. Летчик, убрав газ, с ходу пошел на посадку. Каждый из нас в эти секунды как бы ощутил в своих руках штурвал самолета. Инстинктивно, чуть сдерживая дыхание, мы ждали первого соприкосновения с летным полем.

Мягкий толчок.

Отличная посадка!

Заканчивая пробег, машина подрулила к зданию аэровокзала. Выключены двигатели. Открыта дверца. Щурясь от слепящего солнца, ступаем на землю. Землю Испании.

К самолету подкатил автомобиль с двумя пассажирами. Один представился: «Федя, переводчик советского консульства». Второй был комендантом аэродрома. После знакомства переводчик заговорил с Жаном по-французски. Мы обрадовались, просили сердечно поблагодарить Жана и его напарника за все, что они для нас сделали.

Выслушав, Жан положил руку на сердце, поклонился и ответил через переводчика:

— Я и мой товарищ с радостью принимаем благодарность и благодарим взаимно.

— Нас?

— Да, вас.

— За что? — мы искренне недоумевали.

— За то, — сообщил переводчик, — что вы, не зная их, поверили в их честность, в мастерство летчика.

Так мы оказались в Испании…

Мысленно обозрев путь, который мы проделали, я спросил Петро, как он снова оказался с нами.

Пока в бензовозы наливали горючее и оформляли документы, Петро рассказал, что с семью русскими парнями, тоже шоферами такси в Париже, членами Союза возвращенцев, он пробрался в Испанию и вступил в интернациональную бригаду. Путь его группы из Франции в Испанию был иным, чем наш. Они с проводником перешли франко-испанскую границу по глухим тропам, а дальше по испанской территории пробирались на юг, на базу интернационалистов, расположенную в Альбасете. Оттуда, после соответствующей проверки и обучения, их направили на пополнение одной из интернациональных бригад. В ее составе они участвовали в боях под Сарагосой, дрались смело, мужественно, с полной отдачей сил, не щадя себя, не давая спуску врагу. После боев под Сарагосой группу бойцов-шоферов послали в учебный центр танкистов. Он находился в Арчене — небольшом городке, окруженном горами, недалеко от Мурсии. Здесь Петро учился на водителя танков, осваивая матчасть Т-26. По окончании школы с танковым батальоном его направили на фронт, и с 14 декабря он воюет под Теруэлем.

— Когда я узнал, что танкисты едут за горючим к русским летчикам, попросил у командира разрешения поехать в надежде встретиться с кем-нибудь из парижских «туристов», которых возил. И вот, как видите, надежды мои оправдались, — закончил Петро свой рассказ.

О многом еще хотелось поговорить, но, увы, время на фронте диктует свои требования. Все было готово к отъезду. Танкистов с горючим ждали в части с нетерпеньем.