Гневное небо Тавриды

Он не ответил. Пощурился, повторил:

- Увидел, ты выдержал, и отвязался. Порядочный черт.

С недругами на первый случай разобрались. Друзей не пришлось делить и вовсе.

- Ваши ребята - что надо! Володя Агафонов, Слава Балашов, Ткачев... Попович Григорий Данилович и там новую тактику разработал. На весь флот прогремел! Кой-кого уже нет, чай, знаешь... Зубков из ваших? Отличный был парень! Обеспечил выход группе на вражеский аэродром... Иошкин, Сидоров еще раньше...

О ребятах я знал. Хотелось узнать о нем. Гарбуз и Громов - фамилии эти мне были известны давно, и не только по письмам друзей.

Но о себе он молчал.

Все, что мне удалось узнать об этом замечательном летчике, я узнал не от него. Дружба наша еще не успела войти в привычные формы и поначалу, как это бывает, сильно походила на влюбленность. По крайней мере с моей стороны. А влюбленность робка. Да и не очень-то все мы тогда были склонны к воспоминаниям. И дело тут не в опаске прослыть хвастуном, просто рано еще было предаваться лирике. Неизвестно, что будет с тобою завтра...

В Заполярье он попал с Балтики, уже бывалым воздушным бойцом. Воевал с первого дня, бомбил вражеские колонны на подступах к Ленинграду, аэродромы, скопления войск. Участвовал и в торпедных атаках, в бомбоударах по вражеским кораблям, в минировании фарватеров Финского залива.

На третий день после прилета на Север балтийцы получили первое боевое задание: подавить дальнобойную батарею в районе Западная Лица. Командир прибывшего звена старший лейтенант Гарбуз был здесь известен по слухам, по послужному списку: участник советско-финляндской войны, заслужил на ней орден Красной Звезды. Гарбуз, Громов и Хорев быстро обнаружили батарею, метко ударили пятисотками. Больше она ни войскам, ни железной дороге не досаждала.

Положение на мурманском направлении вскоре стабилизировалось, морская авиация стала использоваться по назначению. У северян опыт низких торпедных атак был невелик, первое время их преследовали неудачи. Звено балтийцев отличилось и тут.

В один из последних дней июня сорок второго Гарбуз и Громов вылетели на сильный конвой. В районе Порсангер-фьорда в сопровождении эсминца и десятка сторожевиков шли три больших транспорта. Выбрали наибольший - пятнадцать тысяч тонн. Прорвались сквозь адский огонь, сблизились, отцепили торпеды. Фотокамеры зафиксировали два взрыва одновременно. Огромная стальная посудина раскололась и сразу пошла ко дну...

Дальше - в отрывках.

...Середина декабря, раннее утро. Два торпедоносца ведут поиск далеко от родных берегов, в районе Берлевог-Нордкин. Снежные заряды, почти ураганный ветер. На протяжении часов приходится ходить на бреющем. Утомление достигает предела, однако ведущий - летчик Громов - упорно преодолевает галс за галсом. И вот на прояснившемся горизонте вырисовываются силуэты кораблей. Над ними хищной стаей барражируют Me-110 Сближение. Громадина транспорта увеличивается с каждой секундой. С каждой секундой густеют разрывы вокруг смельчаков. "Сброс!" - кричит штурман Сидоровский Громову. Стальная сигара отрывается и от машины ведомого. Торпедоносцы проносятся сквозь строй вражеских кораблей, бьют по их палубам из всех пулеметов. С палуб неистово лупят по ним. Взрыв! Торпеда Громова разрывается в чреве транспорта - шесть тысяч тонн...

Но бой не кончился. На пару торпедоносцев остервенело набрасываются шесть "мессеров". В мотор машины Громова попадает снаряд, за капотом взвихривается зловещий шлейф дыма. Летчик направляет самолет к берегу, экипаж ведет бой. Ведомый самоотверженно прикрывает Громова. Его стрелок-радист пулеметной очередью поражает один из "мессеров", остальные отворачивают, уходят...

Вскоре самому Громову приходится выручать товарища. Подбитым оказался самолет Володи Агафонова, одного из моих друзей-тихоокеанцев. Оставив в покое две другие машины, "мессеры" сосредоточили все атаки на нем, Громов с Ткачевым договорились без слов. Сбросили скорость, дали Агафонову пройти вперед. Самоотверженно приняли бой с истребителями...

В короткий срок экипаж Бориса Громова стал известен всему Северному флоту. От его метких ударов шли ко дну вражеские транспорты и корабли, горели самолеты на аэродромах, смешивались с землей артиллерийские и минометные батареи. За мужество и мастерство Громов был награжден вторым орденом Красного Знамени. К тому времени он уже стал командиром звена.

Громов всегда искал боя. Находил и поражал цель тогда, когда другой бы счел это невозможным.

14 января 1943 года разведка обнаружила большой конвой: четыре транспорта в охранении двух десятков боевых кораблей. Первая пара торпедоносцев, посланная на удар, вынуждена была вернуться - на пути ураганный ветер, сплошные снежные заряды. Как только стало стихать, командир полка послал опытнейшую тройку: ведущий - капитан Киселев, ведомые - капитаны Баштырков и Громов.