Гнёзда Химер

— Как — что? Сам не видишь: едят! — пожал плечами Хэхэльф. — Они всегда едят. Вот уж кому не требуется масло сагыд! Они каждый вечер приходят к ндана-акусе, когда в доме начинается пир. Тут уж хочешь не хочешь, а корми гостей!

— Это обязательно?

— Вообще-то, конечно, не обязательно. Но весьма желательно. Кырба-ате — звери Мараха. А с Мараха лучше не ссориться: ни с людьми Мараха, ни с животными, ни даже с деревьями… И потом, если ндана-акуса не будет кормить их на пирах, они повадятся на его огороды. Здесь земля добрая, урожай следует за урожаем: сегодня сорвал умалу, а завтра на ее месте уже новая пробивается… Но если кырба-ате начнут ходить на твой огород, можешь искать себе новое занятие, чтобы прокормиться: тебе ничего не останется!

— Страсти какие! — уважительно сказал я. — Настоящий рэкет!

— Ну, для ндана-акусы Анабана приглашать к себе десяток кырба-ате каждый вечер — не проблема, сам понимаешь, — заверил меня Хэхэльф. — Зато он может хвалиться перед соседями своим богатством: говорит им, что кормит всех окрестных кырба-ате. Такое удовольствие мало кому по карману. А они за это не трогают огороды: ни его собственные, ни его людей… Ну вообще-то, бывает, побезобразничают иногда, но только изредка, чтобы их уважать не перестали!

— Ну дела! — изумленно сказал я. И робко спросил: — А местные жители на них не охотятся? Они на вид такие славные… и совершенно беззащитные: ни клыков, ни когтей!

— Смеешься? — Хэхэльф даже на месте подпрыгнул от удивления. — Охотиться? На кырба-ате? Они же Мараха, дурень!

— А в чем это выражается? Я имею в виду: они умеют делать какие-нибудь чудеса, как люди Мараха?

— Еще бы! — с энтузиазмом кивнул Хэхэльф.

— А какие? — не отставал я.

— Понятия не имею, — он пожал плечами. — Они никому об этом не рассказывают… Да ты жуй давай! Тетя Хондхо уже на тебя подозрительно косится. Наверное, ей кажется, что ты недооцениваешь жареные плавники рыбы бесеу[59] в сладком соусе из плодов улидибу… Зря я, что ли, столько масла сагыд на тебя перевел? Неужели уже наелся?

— Нет, конечно, — вздохнул я. — Просто эти удивительные зверушки… Глаз отвести не могу!

— Ты бы действительно лучше жрал, чем на нас пялиться. А то тощий такой — смотреть противно! — внезапно сказал один из мохнатых гостей, обернувшись к нам. Он говорил громко, четко и, судя по всему, на языке кунхё — по крайней мере, я его сразу понял.

— Ничего себе, — упавшим голосом сказал я. — Скажи, Хэхэльф, здешний повар добавляет кумафэгу во все блюда или только в некоторые? Предупреждать надо…

— Никто никуда кумафэгу не кладет, ты что, спятил? — он озадаченно покачал головой. — С чего ты взял?

— Они со мной разговаривают, эти зверушки, — пожаловался я. — Сейчас в беседу вступят мои ботинки… Знаешь, мне уже не смешно!

— А, ты решил, что тебе мерещится! — рассмеялся Хэхэльф. — Не переживай, кырба-ате действительно говорят, да еще и на всех языках, какие только есть в мире Хомана, как и все прочие Мараха… Правда, деревья Мараха крайне редко говорят вслух, но такое с ними все-таки иногда случается.

— Давай-давай, жуй, — снова ворчливо сказал мне пушистый кырба-ате, — и нам не мешай. Потом, когда мы поедим, можешь подойти поближе, если уж тебе так припекло.

— Слышал? — весело спросил меня Хэхэльф. — Экий ты, оказывается, обаятельный, Ронхул Маггот: даже кырба-ате согласны подпустить тебя поближе. Вообще-то они нашего брата, человека, не слишком балуют вниманием…

Тут у меня случился очередной приступ обжорства, и я наконец оставил его в покое. Все к лучшему: по крайней мере, тетушка Хондхо смогла убедиться в моей лояльности к жареным плавникам рыбы бесеу.

Ндана-акуса Анабан появился, как и предсказывал Хэхэльф, примерно через час. Оглядел всех присутствующих с таким выражением лица, словно оказался в обществе отравителей, клятвопреступников и предателей сотрапезников, и уселся на подушки между Хэхэльфом и своим старшим сыном, нданой, местным «принцем Уэльским» со странным трехступенчатым именем Рэй И До, молчаливым мужчиной средних лет, почти столь же величественным, как его отец, и таким же недовольным. Хэхэльф сообщил мне, что ндана Рэй И До — «человек степенный и с правильным мнением» — среди бунаба это считалось самым крутым комплиментом.

Некоторое время ндана-акуса Анабан брезгливо разглядывал поставленную перед ним еду, потом все-таки снизошел до того, чтобы ее продегустировать, и что-то буркнул себе под нос.

— Он говорит, что еда не так отвратительна, как могла бы быть, если учесть, что все повара в этом доме — бездарные бездельники, — перевел мне Хэхэльф. И добавил: — На самом деле он так не думает, и все это знают, просто ндана-акуса должен все время быть недовольным, иначе его постепенно перестанут уважать.

— Будешь смеяться, но у него имеется куча единомышленников в любом из известных мне Миров, — кивнул я.