Гнездо для купидона

– Да я ж их сам сорвал!!! Веревка у нее зацепилась, она и не успела их назад втянуть! – вскочил Савельев, убежал в комнату и притащил несложную конструкцию из вешалки, скотча, веревки и стареньких штанов. – Вот они – развлечения вашей матушки! И потом – отчего это я и моя мать должны развлекать вашу маменьку?! Вы – дочь, вот заберите ее к себе и развлекайте. От нее уже житья не стало!! Она ж вам родня!!

Маша тяжко вздохнула:

– Да не родня она мне. Так только… наше агентство за ней ухаживает. Ну… давайте так сделаем, вы никуда ничего не подаете, а я… я с ней постараюсь поговорить… просто непонятно, чего ж она к вашей маме прицепилась.

– Ну так… понятно чего, ее злоба гложет, что у моей матери сын имеется, а она… вроде как и не нужна никому, – тоже вздохнул Савельев.

– Да ведь у нее тоже сын есть. Звонит ей, деньги шлет… Нет, здесь что-то не так… – задумалась Маша и обернулась к старушке: – Вера Дмитриевна, а вы сами не знаете? Вы не ссорились с ней?

– Да нет, миленькая, что ты! – как-то слишком быстро замахала ручками та и поспешно отвернулась к разбитому окну. – Глебушка, а как теперь окно-то? Холод ведь какой.

– Сейчас полиэтиленом затянем, а завтра я к тебе ребят пришлю, новое вставят… – поднялся Глеб Савельев, и Маша поняла, что аудиенция закончена.

Можно было идти домой – вопрос она разрешила, но Маша поднялась на этаж выше.

Она звонила долго, за дверью слышалось шуршание, но открывать не торопились.

– Капитолина Семеновна, откройте, это я – Маша! – уже подала голос Маша. И опять – за дверью настороженная тишина. – Откройте, или я буду звонить вашему сыну.

Наконец в дверях зашуршал замок, и на пороге появилась радушная подопечная.

– Ой! Ма-ашенька! А я-то думаю, и кого ж это в такую темень занесло?! Инда испугалась вся из себя… а чего ж тебя носит-то в такую пору? Не спится, что ль?

– Да где уж здесь уснешь… – ворчала Маша, проходя в чистенькую комнату старушки. – Вы, теть Капа, чего звонили-то?

– Я? А когда это? – точно плохой актер, наивно захлопала глазками бабушка. – Ежели вчера, так ты сама приходила, не звонила я, да у меня к тебе и никаких жалоб нет, всем я довольная.

– Да нет же, не вчера. Сегодня… час назад, не помните? – выжидательно смотрела на нее Маша. – Теть Капа, ну что опять за причуды? Ну вы же замечательная женщина, ну к чему вот эти вот штаны всякие, вешалки? Скалки какие-то?

– Чего это?! Савельиха опять наболтала? – сразу же переменилась в лице замечательная женщина. – Дык ей всю жисть одни токо штаны и мерещатся! Самой уж пора домовину строгать, а она все, как барышня какая, токо на штаны и заглядывается! Бесстыжая она, попомни мое слово, бесстыжая!! Я так всем и говорю – все люди как люди, а эта, улитка, бесстыжая!

– Ну что она вам сделала? Вы ее регулярно затапливаете, а она ведь даже слова про вас плохого никогда не скажет. Все миром пытается, а вас никак дружба не берет.

– Это чтоб я с этой курицей еще и дружбу водила?! Не бывать этому никогда! Такое мое слово!

– Да что случилось-то меж вами?

– А то и случилось!.. – не знала что сказать Капитолина Семеновна, а потому пошла опять в наступление: – Подумаешь-ка, я ей в окошко стукнула! А она-то сдуру себе и вовсе всю раму вынесла! Обрадовалась, что к ей хахаль лезет! Ха! Да кому ж такое сокровище надобно-то? Я вот, будь мужуком, ее б за версту обходила! Вот надо б было мне, к примеру, на рынок, а на путях она стоит, так я б спецьяльно круг дала, чтоб токо ее не зреть! Ничего, обошла б ее, для бешеной собаки сто верст не крюк… То ись… я не про бешеную хотела сказать… об чем это я?

– Капитолина Семеновна, – строго заявила Маша. – Если вы не успокоитесь, наше агентство вынуждено будет от вас отказаться.

– Дык а чего я сделала-то? – всерьез перепугалась старушка. – Вот ты мне как сказала, чтоб я воду-то не лила, так я и не лью. Все. Не топлю ее теперича. Пущай хоть засохнет вся!

– Значит, вы ее специально топили?

– Конечно! Это чтоб она у себя в ванной-то хоть полы помыла, а то ж ведь вся грязью заросла! Прям даже неудобно перед людями, соседка ж вить!

– Конечно, теперь ей не только полы моют, ей ремонт через каждые три дня делают.

– Вот! – утвердительно мотнула головой бабушка. – А ежели б не я, да разе ж она когда б потолок покрасила?!

– В общем, Капитолина Семеновна, я вас предупредила – чтоб никаких штанов. И вообще – скалкой тоже не стучать! И воду не лить, у нее теперь чистота. И ручки кетчупом не мазать! И в почтовый ящик горящие газеты не бросать. И на дверях не писать, что она улитка бесстыжая…

– Как же не писать-то? – огорчилась Капитолина Семеновна. – От мела-то какой вред будет?

– Я сказала – не писать! – еще тверже произнесла Маша и поднялась с дивана. – В общем… я думаю, мы с вами больше ссориться не будем. Спокойной ночи.

– Ну да… спокойной… – ворчала старушка, прикрывая двери. – Сама прибежала, наругалась, а теперь ночи какой-то спокойной придумала.

Маша пришла домой совсем поздно – часы показывали уже двенадцать десять. Но ее домашних это нисколько не смущало, потому что еще из прихожей она услышала знакомое: