Гнездо Феникса

– У меня такое ощущение, что я кусочек сахара в стакане горячего чая, – признался ксенолог. – Либо растаю без следа, либо сам по себе, безо всяких силовых линий, сползу в мусоросборник. Очень неудобно спускаться! О чем они думали, когда строили? Слава богу, хоть не скользко… Что это за материал?

– Похоже на металлокерамику. И вряд ли те, кто все это строил, задумывались о наших с вами ногах. Они вообще могли не подозревать о самой возможности наличия ног. Людей здесь никто не ждал.

– «Третья сила»? – Биссонет страшно сморщился, словно хотел выругаться, но не подобрал достаточно крепких слов. – Ладно, оставим это. Сейчас я не в состоянии генерировать гипотезы. Возможно, здесь о ногах и не подозревали, но чуть выше все же озаботились соорудить вполне приличную лестницу. Правда, очень уж длинную и скучную… Надо сначала увидеть все, что можно увидеть. Обещано было показать Мерцальников – поглядим, что это за диковина.

– Ну-ну, – усмехнулся Кратов. – Вы верите в астральные субстанции? Стоило ли лететь через пол-Галактики, когда в старой доброй Англии нет замка без фамильного привидения…

– Согласитесь, что даже призрак отца Гамлета, не говоря уже о всяких покойных лордах и леди поплоше, не является объектом профессионального интереса ксенологов!

– Допустим, вам продемонстрируют Мерцальника. Что вы с ним станете делать?

– Обниму и расцелую! – воскликнул Биссонет негодующе. – Что вы пристаете ко мне с глупостями?! Ксеноэтология оперирует фактами, а факты прежде всего необходимо накопить.

– А вы не опасаетесь, что Мерцальниками дело не ограничится? Что за ними не последуют, например, какие-нибудь там Мигальники, Скрипельники, Хрипушники?

– Во-первых, мне претит ваше словотворчество. Я уже имел счастье высказать свои претензии к имени «Тьмеон», а при слове «Мерцальник» у меня непонятно отчего возникает ассоциация с общественным туалетом не лучшего сорта. Стенки из белого кафеля, умывальники с нечистыми зеркалами…

– Но вы и не предлагаете ничего взамен!

– …а во-вторых, я нисколько не боюсь любого умножения сущностей! И буде таковое состоится, я непременно пожелаю увидеть оное собственными глазами. И вы, Кратов, потащитесь за мной как миленький. Потому что вы нужны мне. Не только и не столько как переводчик! Вы мне нужны как очевидец, который подтвердит каждое мое слово. Мы же полезли в эту пропасть с голыми руками, как дилетанты, паршивого графкодера не прихватили! Чтобы никто и никогда не посмел обвинить меня во лжи…

– Как вы меня давеча?

– Подите к черту, Кратов! В конце концов, ни единый эпизод вашей одиссеи пока не подтвердился. Дольмена мы не нашли. Протопульсатора тоже. Чего вы хотите? Правда, есть этот… как его?.. – Биссонет очень похоже воспроизвел дилайтовские интонации: – «Некрополь имени Дж. Р. Торонуолу». И есть то, что мы сейчас видим. Но не надо делать конвульсивные выводы! Соберем все, что нам поднесут. Посмотрим все, что покажут. Неужели вы думаете, что мне не достанет мужества публично извиниться перед вами?!

– Я думаю лишь о том, что мы с вами – два глупых дурака. Как в сказке: пошли туда, незнамо куда, за тем, незнамо чем. И, как водится, с краюхой хлеба в торбе и дулей в кармане. Учтите, когда в торбе не окажется краюхи хлеба, я поволоку вас обратно!

– Это мы посмотрим!

«Там все иначе…»

Они свернули в один из боковых ходов и неожиданно очутились посреди анфилады высоких, абсолютно не тронутых разрушением арок. Воздух был по-пустынному раскален. В просторных залах под цилиндрическими сводами жило лишь звонкое эхо. Каждый шаг отзывался легкомысленными колокольцами то сверху, то почему-то сбоку, а иной раз и сзади. На стенах из того же, что и полы, чешуйчатого материала, матово-черных, словно закопченных древними пожарами, через равные промежутки располагались чашеобразные выступы со «светильниками». Цвет их менялся от зала к залу. Сейчас он был мертвенно-голубым, а двести шагов назад – красноватым. Временами нужно было огибать далеко вынесенные ребристые контрфорсы, от которых исходило низкое приглушенное гудение. Кратов протянул было руку к одному из них – Тьмеон, до той минуты погруженный в свои мысли, невнятно каркнул на своем языке. Опомнился, повторил раздельно:

– Здесь можно только идти. Прикосновение убивает.

– Он прав, – нервно сказал Биссонет. – Взгляните на вашего предшественника…

У дальней стены, из-за контрфорса торчали обугленные кости ног в истлевших лохмотьях не то кожи, не то одежды. Кратов поспешно утолкал руки от греха поглубже в карманы брюк.

– В ближайшие сутки вашей краюхе хлеба ничто не угрожает, – пробурчал Биссонет, зябко поводя плечами.

«Там все иначе…»