Гнездо ласточки

– Вот видишь, ты соседей переполошила. Давай сядем, Лида, и поговорим спокойно, без криков, как нам жить дальше… Я же хороший человек. Нормальный мужчина.

– Да, Игоря тоже вон нормальным мужчиной считают…

– А он и правда нормальный мужчина! – строго произнес Виктор. – На все ради семьи готов… Давай поговорим о семье Игоря, если хочешь, давай. Что тебе кажется там странным?

* * *

Она хотела плакать, но понимала, что при муже этого делать нельзя. С тех самых пор, как Ольга узнала о смерти старшей дочери, ее трясло. Она молчала, глаза оставались сухими, но тело постоянно сотрясала дрожь.

Все это время, что прошло после той злосчастной охоты, муж постоянно находился рядом с Ольгой. И он ни разу не ударил ее, не повысил голос. Наоборот – Игорь был полон нежности. Он ворковал, он носил Ольгу на руках, он каждый день совершал любовные подвиги… Он превратился в прежнего Игоря – того самого, которого Ольга знала в самом начале их знакомства.

И даже когда стало известно о смерти Киры, Игорь не изменил своего поведения. Он сообщил жене, что их старшая дочь погибла, что произошло чудовищное недоразумение (Киру оставили в лесу, и ее загрызли волки), но это еще не повод, чтоб предаваться вселенской тоске. У них обоих есть ради чего им жить и ради кого. Ради любви, ради друг друга. Ради младшей доченьки…

И вот именно после того страшного известия Ольгу и стало трясти. Женщине хотелось плакать, хотелось в слезах, в рыданиях, в крике выплеснуть свою тоску по умершей дочери, но она боялась.

Она боялась ласкового голоса мужа, его внимательных глаз, его рук, тянущихся погладить ее, обнять… Ведь одно неловкое движение с ее стороны, одно слово невпопад – и он сорвется. И чем нежнее Игорь сейчас, тем страшнее будет его гнев – потом, тогда, когда Ольга оступится…

Так случалось и раньше. Периоды безумной любви сменялись периодами ненависти – муж кричал, что она не ценит его отношения к ней, что она специально провоцирует его… И вершил наказание, бил ее.

Но как сейчас сдержаться, ведь родная доченька погибла! И никогда Ольга ее не увидит больше…

Обо всем этом женщина думала, лежа в супружеской постели рядом со спящим Игорем. И чем дальше, тем сильнее колотило Ольгу.

Она тихонько встала, бесшумно пробралась на кухню. «Господи, господи… Вот бы умереть! Тогда мы с Кирой были бы вместе на том свете! А Геля? Как Гелечку оставить?!»

Мысли о смерти преследовали Ольгу всегда, на протяжении тридцати лет ее брака. Смерти женщина не боялась, но сначала переживала за старшую дочь, теперь вот – что тогда будет с младшей?

– Кира. Кира, девочка моя… – пробормотала Ольга, наливая в стакан воды, чтоб выпить успокоительного. Руки ходуном ходили, глаза застилали слезы. И трудно, почти невозможно себя сдерживать.

– Будь ты проклят, – прошептала она. – Будь ты проклят!

Стакан выскользнул из ее рук, со звоном разбился о кафельный пол. Через несколько секунд на пороге кухни появился Игорь.

– Что случилось? – шепотом спросил он.

«Стакан разбила», – хотела произнести Ольга, но не смогла. Горло перехватило.

– Чего ты трясешься? – сухо спросил муж. – Чего ты все трясешься? Оля. Оля, ты можешь мне объяснить?

Она не могла. Боль разрывала ее изнутри.

– Оля, не молчи.

– Я тебя не-на-вижу…

– Что?

– Я тебя ненавижу… – с трудом, почти беззвучно произнесла женщина. – Ты ее убил. Ты. Ты ее в лесу оставил – нарочно, я знаю. Чтобы она там… погибла! Ты ее убил!..

Лицо у Игоря застыло. Он смотрел на жену светлыми, прозрачными, чистыми глазами. В них плескалось разочарование.

– Вот ты как… – печально произнес он. – Вот ты как за все хорошее… За все то, что я для тебя сделал. А я ведь пылинки с тебя сдувал, надышаться на тебя не мог. Неблагодарная, – с горечью сказал он. – Неблагодарная ты. Дрянь ты самая настоящая…

– Ты убил ее. Ты!

Взмах его руки, почти незаметный. И сразу хруст. Ольга почувствовала острую боль в носу, закашлялась, давясь кровью, которая хлынула из ноздрей. Еще удар. Удар.

Она упала, на некоторое время потеряв сознание.

Очнулась.

– Я все скажу, – хрипло произнесла она. Села, держась за голову. Комната вертелась перед ее глазами, и вокруг – точно разноцветный фейерверк сверкал. – Я больше не стану молчать. Я всем скажу, что ты садист. Я скажу – ты убил дочь.

Игорь стремительно наскочил, ударил Ольгу ногой, куда-то в бок. Кажется, он уже не мог сдерживаться, поэтому перегнул палку.

– А… – на миг Ольга перестала дышать, ее затошнило. – Бей… Тебя посадят. Бей сильнее, слышишь! Ты уже не отвертишься…

– Папочка… Папочка, не бей маму! – тоненько заскулила из-за двери Геля.

– И ты… – развернулся к двери Игорь с явным намерением расправиться и с младшей дочерью.

– Только посмей ее тронуть… – кашляя, закричала Ольга. – Я молчать не буду… Только посмей!

Женщина уже дошла до той точки кипения, что уже ничего не боялась. Но, как ни странно, Игорь почему-то слушался ее, он не рискнул продолжить избиение. И не стал бросаться на Гелю.

Лишь прошептал с ненавистью:

– Предательницы… Вы все предательницы. Гадины…

Выскочил из кухни через другую дверь.

– Геля… – позвала Ольга.