Гнездо там, где ты. Том I (СИ)

Да уж! Красавец, не иначе. Сейчас кулаки Фиена мне казались дружескими объятиями, а с учётом ситуации, в которую умудрился вляпаться по собственной глупости, пожалуй, я был готов согласиться с демоном, что все беды из-за баб. И венец лидерства в их плеяде я бы с почестями водрузил на очаровательную головку Иллиам Дроум-Зартрисс, ласку нежных пальчиков которой имел сомнительное удовольствие испытать несколько часов назад на собственной шкуре. Я всё ещё пребывал в лёгком ступоре от её столь эффектного воскрешения, удивляясь, как умудрился быть настолько слеп, что не почувствовал темного эльфа. Не в пример интуиции, мой член отреагировал на неё моментально. Впрочем, ни один полноценный мужик не смог бы пройти мимо сего соблазна в юбке, а уж без неё … Сейчас, я готов был смеяться над собой, если бы не разбитая рожа и привкус горечи, которую испытывает неудачник, угодивший в ловушку.

- Хорош советник, ничего не скажешь! Над горячностью демонов посмеивался, а тут сам же им и уподобился. Да, вождь, тут не на голову нужно укорачивать своего советника, а на член, ведь чтобы поддаться на такую дешёвую уловку, нужно быть полным мудаком, - усмехнулся я, вспоминая недавнюю угрозу Мактавеша обезглавить меня. Я осторожно утёр кровь с подбородка оторванным рукавом рубахи и попытался сесть, но стены камеры угрожающе зашатались, к горлу подступила тошнота, поэтому при всей брезгливости к условиям моего нынешнего пристанища, лучше было отлежаться на прогнившей соломе, куда меня бесчувственного и швырнули стражники, предварительно отведя душу:

- Обвела ведь, как распалённого юнца обвела вокруг пальца. Вот уж точно росомахино племя…

*****

Она была несравненно хороша, эта белокурая жрица любви в золочёной маске. И даже несвоевременность её предложения не удержала меня от моментального желания обладать ею. Да и возможно ли устоять, если пред тобой само очарование дрожит от неудовлетворенной страсти. По крайней мере, именно так я тогда считал. Нежные пальчики её в спешке забираются под мою одежду, лёгкими прикосновениями ласкают грудь, она трётся обнажённым бедром о пах, призывая к ответу, и, ощущая себя как никогда живым, отметаешь всё бренное, в молчании сминая податливые губы. Она – амброзия, вкус исступления, самого эротизма. И когда этот эталон греха рукой несмело, будто прося, забирается мне в штаны, тонкие пальчики в запрещённом приёме умело сжимают мужскую плоть, жрица опускается перед мной на колени и в чувственной ласке дарит откровенное, немыслимое наслаждение, это равнозначно окончательной капитуляции. Полновесное, всеобъемлющее ощущение преклонения самой женской сути в образе этой прелестницы перед мужским, заложенным глубоко в генах, инстинктом завоевателя. Блудница в совершенстве владеет искусством соблазна, идеально чувствует мужское тело, и ни один праведник, будучи мужиком, не устоит перед утончённой, сладчайшей пыткой, с которой то безгранично щедро, то мучительно скупо посасывают член искушённые губы.

Чёрт дёрнул меня пробраться именно в эту палату! При всём здравомыслии, в конце концов, я не железный! Как все, из плоти и крови, а она… она завела меня непомерно. Спешно подхватив златокудрую деву на руки, я впился в её уста, стремясь скорее добраться до ложа и одновременно выпрыгнуть из спущенных штанов. Но стоило мне уложить её на шкуры, окончательно расправиться с собственной одеждой и нависнуть над ней в нетерпящей жажде близости, как её рот скривился в презрительной усмешке, и, упираясь руками мне в грудь, во всю глотку она стала исступлённо орать:

- Помогите! Насилуют!

Признаться, я опешил. Столь резкая перемена в её поведении настолько поразила меня, что я не сразу понял смысла развернувшегося спектакля. Ошарашенно я смотрел на истерически вопящую фурию, вонзившую когти мне в грудь, слышал сквозь её крики топот бегущих в комнату людей, и отрешённо понимал, что вовлечён в какую-то чужую игру в главной роли со мной и отменной лицедейкой. Когда же чары соблазна окончательно выветрились и прекратили своё действо, я ощутил то, чего меньше всего мог предполагать – энергетику тёмного эльфа. Она была столь мощной и богатой, что я диву давался, как не почувствовал её сразу. Жрица была такой же, как и я! Более того, мне стало казаться, что я начинаю её узнавать, ведь, несомненно, где-то я уже слышал этот голос, знаком с этим запахом, а эта ухмылка, которой наградила она меня до ... Твою ж мать! Не может быть, чтобы это была ОНА!

Я едва успел сорвать с лица эльфийки золочёную маску, чтобы увериться в своей догадке, прежде чем ворвавшиеся солдаты стащили меня с неё, швырнули наземь и принялись молотить. Уже потом, когда меня, изрядно поколоченного, волоком тащили в темницу, я смог расслышать, что помимо насилия мне инкриминируют также и убийство какого-то губернатора, но все то время, пока стражники вымещали на мне свою прыть, их усердие как-то вяло доходило до меня, слишком впечатлительна была встреча с cam verya.

*****