Гниль

Маан подумал о том, что судьба иной раз устраивает странные вещи. За то время, что он отходил от полученных ран, его отношения с Бесс явно улучшились. Они все еще избегали разговоров наедине и вели себя подчеркнуто нейтрально, но за этой нейтральностью уже начало появляться что-то иное, больше похожее на обычные отношения отца и дочери.

«Я просто никогда раньше не уделял ей внимания, — подумал Маан, глядя как Бесс сосредоточенно разбирает сумку с учебниками, — Ее воспитывала Кло, а я играл роль отца, которую сам толком не знал. Она выросла без меня. Мне всегда казалось, что она маленькая, совсем крошка, и у меня всегда были важные дела, много серьезных важных дел, которыми надо было заняться вместо того чтобы посидеть с ней. И я еще удивлялся, почему мы друг друга не понимаем… Все это время я был для нее посторонним человеком, который по какой-то странной причине спит у нее дома вместе с ее матерью».

Даже сейчас Бесс казалась ему незнакомым человеком и он зачарованно наблюдал за тем, как она двигается и делает нехитрые домашние дела. Ее лицо было ему знакомо в мельчайших деталях, от кончика немного вздернутого носа до двух родинок возле правого глаза. Но в то же время все это лицо, казалось, принадлежит человеку, которого он впервые увидел. Так, словно прежде он встречал ее изображение лишь в постановках теле и газетных страницах.

«Похожа на Кло, — решил он, — Нос не ее, но глаза ничем не скроешь. К счастью, от меня ей мало что перепало. Через несколько лет превратится в красивую девушку, и если в ней будет хотя бы половина от очарования Кло в ее годы…»

Он был уверен в этом, Бесс хоть и оставалась пока угловатой и неловкой девчонкой, не успевшей привыкнуть к своему быстро растущему и меняющемуся телу, обещала вырасти не меньшей красавицей, чем ее мать в молодости. Было что-то в ее движениях, ее манере смотреть из-под ресниц и закладывать локон за ухо что-то, говорившее о том, что ей суждено разбить не одно мужское сердце. Это вселяло беспокойство, но в то же время и радовало — у людей с такой внешностью редко бывают проблемы в будущем.

— Как дела в школе? — спросил он машинально и сам пожалел об этом.

Он задавал этот вопрос так часто, что тот давно превратился в набор бессмысленных слов, связанный без всякого интереса или участия. Как адресованный информационному терминалу запрос, содержащий ключевые слова, но не несущий никакой эмоциональной окраски, которому нужен лишь определенный системой отзыв, свидетельствующий о том, что аппаратура работает корректно. Маан задавал этот вопрос, сидя на диване с газетой. Или проходя в спальню. Просто встретив Бесс, вернувшись со службы. И Бесс, как и всякий ребенок, не понимающий еще тех законов, которые действуют в непонятном и сложном мире взрослых, интуитивно разбирала их суть, прекрасно понимая, что этот ставший привычным вопрос не содержит ничего кроме вежливого равнодушия. Она отвечала «Нормально» или «Хорошо», и только, чего Маану всегда было достаточно.

— Хорошо, — сказала Бесс, не поднимая головы. В ее голосе опять появилась настороженность, и Маан понимал, отчего.

— Действительно хорошо? — спросил он.

— Да.

— Знаешь, ведь есть много разных видов этого самого «хорошо».

— Как это?

— Помню один случай из службы… Ты, кажется, тогда была совсем еще крошкой, наверно и не помнишь. В общем, ничего сложного, брал я одного Гнильца. «Тройку». Брал один, что, конечно, запрещено, но случай был сложный, и на подмогу я рассчитывать не мог. Опоздай на минуту, и Гнилец смоется, ищи потом его «гнездо» где-нибудь под землей… Кулаков я вызвал, конечно, но действовать решил сам. Тогда я был молодой, и рука была потверже, чем сейчас.

Бесс напряглась. Она не любила слушать истории Маана, касающиеся его службы. В детстве, стоило ему только вспомнить какой-нибудь случай, казавшийся ему курьезным, как она кривилась и торопилась уйти, не дослушав. Он понимал это и в конце концов привык. Лишь иногда думал — если бы у них с Кло родился сын, он бы, конечно, обрел настоящее сокровище — кто еще из мальчишек может похвастаться сотнями жутких историй про Гнильцов, которых ловит его отец?.. Когда рассказывал Геалах, Бесс слушала его с удовольствием, и в такие минуты Маан ощущал тупой укол ревности — Гэйн всегда был лучшим рассказчиком, нежели он сам.

— Значит, выламываю я дверь и вваливаюсь внутрь. Как обычно, теснота, мусор… Даже «двойки» перестают следить за собой, слишком уж много у них появляется иных проблем, а там, где прячется «тройка» и подавно жуткая разруха. Даже по запаху обычному найти можно…