Гниль

Маан готов был с этим согласиться — едва ли в жилых блоках можно было найти что-то столь же не привлекающее к себе внимания. Но даже он не знал настоящего количества подобных фургонов, имеющихся у Санитарного Контроля. Возможно, счет шел на десятки, а может — и на тысячи, сказать этого с уверенностью не мог бы никто, кроме самого Мунна. Но были вещи, о которых его спрашивать явно не следовало.

— Поехали, — сказал Маан, открывая дверь автомобиля и усаживаясь в узкое, но удобное кресло, — Если ты так настаиваешь, спорить с моей стороны было бы неосмотрительно.

— Негодяй — Геалах рассмеялся, — Будто ты не собирался сам меня попросить!

Он активировал свой магнитный ключ и под капотом автомобиля тихо заурчал двигатель. Звук этот был приятен, в нем чувствовалась контролируемая, послушная человеческим рукам, мощь, готовая вырваться из тесного стального лабиринта оглушающим рычанием и лепестками пламени. На приборной панели загорелись зеленые и красные огоньки, сверившись с ними, Геалах положил руки на рулевое колесо. «Кайра» тронулась вперед так мягко, что движение поначалу практически не ощущалось. Спустя секунду она уже была на улице.

Маан не любил окраинные жилые блоки вроде того, где они сейчас находились. Здесь жили люди от семидесятого класса и ниже, что неизбежно сказывалось на обстановке. Старые дома, многие из которых отсчитали больше лет, чем тот срок, на который они были рассчитаны, узкие улицы, несвежий воздух. Не просто окраина города — окраина самого мира. Оказываясь здесь, он всегда ощущал беспричинное раздражение. А бывать здесь приходилось чаше, чем он счел бы достаточным.

Геалах вел машину молча, пристально уставившись вперед. Учитывая состояние здешних улиц, это было не лишним. Маан видел его отражение в ветровом стекле. Застывшее лицо человека, занятого какой-то сложной тянущейся мыслью — подобное выражение возникало у Гэйна Геалаха в те минуты, когда он не был занят разговором и не держал в руках оружия. Иногда Маан пытался понять о чем тот думает, и задача эта оставалась все так же неразрешима, как и пятнадцать лет назад, когда они только познакомились.

«Глупо, — думал Маан, равнодушно глядя на проплывающие за стеклом громады домов, похожие на изъеденные муравьями валуны, — Мы с этим человеком лучшие друзья, уж сколько лет называем друг друга личными именами, не раз спасали один другому шкуру, а я все равно не знаю, о чем он думает в такие минуты. И никогда об этом не спрошу».

Гэйн не был похож на инспектора Контроля, это отмечали все его знакомые и коллеги. Худой, даже поджарый, непривычно высокий, как для лунита, какой-то угловатый, с этими его щегольскими рыжеватыми усами и неизменной улыбкой — его можно было принять за кого угодно, но только не за охотника на Гнильцов. При этом он был одним из наиболее опытных специалистов — и лучшим из тех, кого знал Маан.

Он мог казаться беззаботным шутником и в любой компании пользовался славой остряка, с удовольствием предаваясь простым радостям жизни, когда выпадала возможность, но если рядом оказывался Гнилец, Геалах преображался. Он становился молчаливым, замкнутым, отстраненным. Только в глазах его появлялась нехорошая темная искра. И Маан знал, что за этим стоит. Геалах был плоть от плоти Контроля, он был мышцами на его сложном и запутанном скелете. Именно такие парни как Геалах днем и ночью патрулируют город, выискивая очаги Гнили с фанатизмом обученных ищеек и, обнаружив опасность, бросаются в нее очертя голову, паля из пистолета, не думая ни о чем и ощущая не боль, а лишь кровь врага на губах. На таких стоит Контроль, да и все человечество на Луне.

— Чего ты так смотришь?

— Просто. Задумался.

Геалах рассмеялся.

— У тебя такое лицо было… Устал?

— Немного. В моем возрасте беготню по лестницам уже стоит исключить из списка ежедневных упражнений. Даже врач мне об этом говорил.

— Полагаешь, если известить об этом всех Гнильцов города, они войдут в положение и начнут каждый день в десять часов являться в штаб-квартиру чтоб поскрестись в твоею дверь и спросить инспектора Маана?

— Да, полагаю они могли бы обдумать такой вариант.

— Ты скулишь как старый пес, Джат, — Геалах покачал головой, — Напомни, сколько тебе осталось до пенсии?

— Пять месяцев.

— Прости, я вечно забываю, что ты еще более древний, чем выглядишь!

Маан не ответил на шутку.

— Я мог выйти на пенсию еще давно. Три… Да, три года назад. Но мы с Кло подумали, что спешить некуда.

— И верно, куда спешить… Геморрой вместо пистолета и шоу по теле вместо привычной работы. Заманчивая замена, что ни говори.

— Гэйн!

— Извини, старик, — Геалах побарабанил по рулю, отстукивая какой-то незнакомый Маану ритм, — Я понимаю. Честно. Просто прикидываю, как я буду крутиться здесь без тебя. Мне кажется, все станет совсем другим.

— Конечно… — буркнул Маан, однако польщенный, — Привыкнешь.

— Не думаю. Нам с тобой всегда было весело, а, Джат? Мы сработались. Кого ты зовешь всякий раз, когда нужна помощь? Кулаков? Хольда? Нет, ты зовешь меня. А если у меня проблемы, я зову тебя. Без тебя будет… — Геалах помедлил, — не то.