Гниль

Остальные справились быстрее него. Облаченные в тяжелые штурмовые бронежилеты вместо штатских пиджаков, инспектора выглядели куда внушительнее, хотя по грозности вида вряд ли смогли бы тягаться с Кулаками. Маан оглядел свой небольшой отряд и остался доволен.

— Связь, связь… — сказал он шепотом в бусину микрофона, висевшую под ухом.

— Порядок, — отозвался Хольд, — Помехи незначительны.

— Хорошо.

Унтер-офицер ожидал его слов, и Маан не собирался заставлять его долго ждать.

— Начали, — приказал он.

И они начали.

К зданию подходили выключив для маскировки свет, но Маан, даже не видя своих людей, знал, что сейчас они, развернувшись цепью, перебегают от одного укрытия к другому, прикрывая и страхуя друг друга. Достигнув осевших от времени ступеней, они разобьются на несколько групп и блокируют все выходы.

— Первый и второй взяли, — доложил Тай-йин.

Спустя несколько секунд в эфире послышался голос Хольда:

— Пятый наш.

Осталось четыре. Конечно, у Кулаков должны были быть группы внешнего наблюдения, играющие роль еще одного кордона, ограждающего объект, но Маан знал, что надежда на них не очень высока. Он почувствует себя гораздо увереннее, когда каждая щель будет перекрыта инспекторами Контроля.

— Мвези запаздывает… — пробормотал Геалах, прикрыв ладонью ком-терминал.

— У него самая неудобная позиция. Но он справится. Что-то чувствуешь?

— Ничего. У окон они явно не торчат.

Мвези доложил через минуту.

— Шестой и седьмой под контролем.

— Отлично. Месчината?

— Двигаемся, — отозвался тот, — Возникла задержка. Много обломков. Плюс двадцать секунд.

Месчината был точен во всем и мог дать фору любому хронометру, когда в динамике вновь раздался его тихий голос, Маан мог поклясться, что прошло как раз двадцать секунд.

— Третий и четвертый блокированы.

Маан сдержал вздох облегчения. Самая сложная часть работы была выполнена. Подготовка к штурму и выход на позиции — нервное дело. Никогда не поручишься, что какой-нибудь Гнилец, обладающий острый нюхом и еще сохранивший подобие разума в голове, не поднимет тревогу, всполошив все «гнездо». Такие случаи бывали неоднократно. Именно поэтому каждое «гнездо» обычно обкладывалось и бралось под внешний контроль с соблюдением максимальной предосторожности и подчас это напоминало осаду какой-нибудь древней крепости, да и длиться могло не одну неделю. Но сегодня ситуация была особенная, действовать приходилось в спешке, на импровизации, надеясь лишь на профессионализм инспекторов и поддержки. Но Маан знал, что никто его не подведет.

У самых ступеней их пути с Геалахом расходились — тот на прощанье хлопнул по плечу и бесшумно нырнул в темноту в сопровождении трех теней, через мгновенье став неотличимым от них, а через два — полностью растворившись. С Мааном остались четверо — три Кулака и их офицер. Конечно, он мог бы доверить вести ударную группу Геалаху… Маан стиснул зубы. Нет, не мог. И глупо пытаться убедить в этом себя.

— Снаружи «ключи» не понадобятся, — сообщил по общей связи кто-то из Кулаков, — Визуальный контроль утверждает, что все двери открыты.

— Но что внутри — не берется утверждать ни один черт, — сказал невидимый Тай-йин, — Что ж, я всегда любил сюрпризы.

— Мы могли провести направленную акустическую проверку, — сказал унтер, судя по тону, несколько задетый, — Но сочли это нерациональным.

— И совершенно верно, — сказал ему Маан, — У некоторых Гнильцов слух получше, чем у летучей мыши, ваши волны подняли бы их живее, чем побудка армейского горна.

Унтер пожал плечами, не желая вдаваться в спор, да и вряд ли он относился к тому типу людей, которые часто спорят.

— Вход — плюс тридцать секунд, — сказал Маан, — Быть в готовности.

Мертвая холодная громада здания, возвышавшаяся над головой, давила, путала мысли. Она не вызывала страха, но было в ней что-то угрожающее нечеловеческой природы, что-то угрюмое, скованное временем, высушенное. Чтобы побороть неприятное чувство Маан положил руку на камень. Просто твердая неровная поверхность, ледяная как могильная плита. За ней — темнота, еще более густая, чем здесь, и смертоносное разложение Гнили. Не ощущаемая снаружи вонь нечеловеческой плоти. На несколько секунд опять вернулось головокружение, такое сильное, что Маану пришлось вцепиться в камень чтоб не упасть. На лбу выступил холодный пот, сердце заколотилось.

Проклятая «микстура»!

Маан заставил себя дышать размеренно, ритмично. Помогло — противные ощущение отступили, лишь в затылке немного гудело, как после удара. Когда тебе за пятьдесят, неразумно использовать стимуляторы. Нервная система отвыкла от таких встрясок. Маану оставалось надеяться, что подобный приступ не повторится там, внутри.

— Готовность плюс три, — сказал он громко и отчетливо в микрофон, — Начинаем. Три. Два. Один. Вперед!