Гниль

Несмотря на то, что Маан редко смотрел теле, содержание почти всех подобных информационных блоков с «кузенами» было ему известно. Всего их было около полутора десятков, и задействованы в них были самые разные персонажи — дети, старики, женщины. Отдельный информационный департамент, подчиненный Мунну, ежемесячно менял программу, вставляя в эфир наиболее удачные и регулярно обновляло список. «Кузен» со старомодными очками получился удачным, да и ребенок в кадре освежал картинку, этот блок держался уже несколько месяцев.

— Тебе тоже не нравится? — спросила Кло.

— Почему ты так решила?

— Ты как-то помрачнел.

— Ерунда. Просто воспоминания не вовремя.

— Предаваться воспоминаниям за едой вредно. И я не хочу второй раз разогревать мусс.

— Прости, дорогая, — он вернул на лицо улыбку, — Я уже доедаю.

— Молодец, — Кло поцеловала его в лоб и он ощутил приятную прохладу ее губ, — Тебе надо хорошо и много есть чтоб быстрее поправиться. Если будешь хорошим мальчиком, получишь на десерт кофе и сыр.

— Откуда ты это раздобыла?

Она улыбнулась с хитринкой.

— Готовилась к твоему возвращению домой. Кофе, заметь, самый настоящий, из зерен. Даже не представляешь, каких трудов стоило его достать.

Поев, Бесс ушла в свою комнату готовить уроки, оставив их вдвоем. Кло положила ладонь ему на плечи, осторожно, так чтоб не задеть сломанной руки. Ладонь у нее была мягкая и невесомая, ее прикосновение Маан мог узнать, наверно, из тысяч других ладоней. Маан ощутил прилив нежности, который на какое-то время даже затопил остальные чувства вроде скуки по службе и ощущения собственной беспомощности. У него есть дом, у него есть лучшая на этой планете жена и прекрасная дочь. И сейчас он, сытый и уставший, сидит на мягком диване, наслаждаясь теплом домашнего очага. И мысль о том, что все вовсе не кончено и, может быть, все самое хорошее в его жизни только начинается, приятно щекотнула изнутри.

Потом они пили кофе, прижавшись друг к другу, образовав самую приятную тишину из всех возможных — тишину умиротворенных людей, которые не испытывают потребности в словах. Маану подумалось, что он, должно быть, сейчас выглядит как старый, потрепанный многими сложными годами, пес, наконец обретший свое место в доме.

— Ты думаешь, Мунн представит тебя к двадцать пятому классу при выходе на пенсию? — спросила она.

— Не знаю, — сказал он безразлично и, действительно, в этот момент ему это было неважно, — Наверное.

— Это было бы хорошо.

— Да?

— Конечно. У двадцать пятого класса норма потребления технической воды — двадцать пять литров в день на человека! Это на одного, представляешь?

— Нет, — сказал Маан честно, — Не очень.

Действительно, это было много. Больше воды, чем ему когда-нибудь приходилось видеть за один раз.

— Наверно, мы сможем поставить настоящую ванну. И будем нежиться в ней каждый день, как настоящие короли.

— Кажется, короли редко купались. Я имею в виду тех, настоящих королей.

— Но на Земле две трети площади занято водой! Я думаю, они могли себе такое позволить.

— Не знаю, может быть, — пробормотал Маан, которого накрыло теплой и мягкой волной дремы, — Как скажешь, Кло…

— Да и черт с ними, с королями, но двадцать пять литров… Против наших сегодняшних восемнадцати. Это же целое море! Мы сможем принимать ванну каждый день или два раза принимать душ. Здорово будет, правда?

— Еще как.

— А еще мы сможем несколько раз в неделю есть в ресторане, ты, я и Бесс, как когда-то.

— Это было двести лет назад…

— Да, мы отмечали твое повышение. Помнишь, Бесс испугалась, когда увидела кукурузный початок?

— Помню. Она решила, что он живой.

— И мы успокаивали ее полчаса.

Кло тихо засмеялась, прижавшись к нему теснее. Он ощущал запах ее духов — не тех, которыми она пользовалась, когда они познакомились, каких-то других, куда более дорогих, пахнущих, кажется, жасмином. Как-то, в приступе ностальгии, он спросил ее о тех, старых, духах, но Кло, обычно сама любившая вспоминать их первые встречи, почему-то рассердилась и отчитала его, заявив, что у пары, чей совместный социальный класс выше семидесяти пяти, не может быть таких вульгарных туалетных принадлежностей. Он не стал спорить, в таких вещах Маан предоставлял все решать ей. В конце концов не ему решать, какими духами ей пользоваться.

— А еще мы будем есть мясо. Не как сейчас, раз в неделю, а как минимум трижды, — продолжала мечтать Кло, — И я говорю не о том эрзац-мясе, которое в бифштексах, а о настоящей индюшатине. И, конечно, никакого протеинового мусса.

— А ты уверена, что Бесс…

— Бесс мы дадим образование, — прервала она его, — Хорошее, уж точно лучше нашего. Она способная, я знаю, у нее все получится. Мы сможем устроить ее в университет и к двадцати пяти у нее будет тридцатый класс, уж можешь не сомневаться! Она устроится куда-нибудь в министерство и станет профессиональным специалистом.

— Почти наверняка, Кло.