Гнилое дерево

Пять высоких холмов прикрывали Бьяллу с юга: высоты 177,0, 202,2, 205,3, 188,1 и 183,0. На обратных склонах стояли немецкие 210-миллиметровые гаубицы, которые обстреливали Вонсожский ОП, понесший с начала войны самые высокие потери среди войск гарнизона. Его прикрывала 8-я Минская дважды Краснознаменная дивизия имени Дзержинского. Командовал ею уроженец этих мест полковник Николай Иосифович Фомин. В свое время были некоторые сомнения насчет него у Карбышева: в списках он был подчеркнут синим, пропал без вести, и о его судьбе было ничего не известно. Но в связи с тем, что в сорок первом году штаб дивизии из его родных Стависки переехал в Осовец и удалось поближе познакомиться с полковником, Карбышев оставил его командовать этой дивизией, ставшей основой гарнизона крепости. Его дивизия прикрывала позиции 119-го и 121-го пульбатов. Но достать немцев за склонами холмов было нечем и некому. Сто семнадцатый гаубичный полк на начало войны был вооружен старыми, времен Первой мировой войны, 122-миллиметровыми гаубицами 1910/193, причем на окружных складах в Червоном Бору под Замбрувом, выдвинутых к самой границе, для полка стояли двадцать четыре новенькие 122-миллиметровые гаубицы М-30 и двенадцать 152-миллиметровых гаубиц НМ, несмотря на то что по нормам сорокового года в ГАП должно быть шестнадцать пушек и сорок четыре гаубицы. Но было чисто на бумаге. Перед самой войной, со страшным скрипом, вырвали четыре батареи М-30, а остальное хранилось на складах округа.

После начала войны полк в первых боях потерял половину старых орудий, но удержал позиции на левом фланге крепости. Затем, когда паника улеглась и в то, что Осовец будет удержан, поверили, удалось довести количественный и качественный состав полков до нормы. Но в качестве пушек пришли А-19, а вместо НМ – более подходящие для данного района МЛ-20.

Однако Владислава такой поворот событий не устроил. Он выделил время и съездил, еще в августе, на артсклады, сразу после взятия Граево. В те дни как раз были сильные бои в районе Замбрува, но артскладов он там не обнаружил, Карбышев их куда-то перевел. Затем – наступление, было не до этого, после этого состоялось немецкое наступление, паника в Белостоке. А вот во время наступления под Аресом удалось довольно обстоятельно поговорить с Жуковым о полковых орудиях. Тут и выяснилось, что в Гайновке скопились сто две штуки НМ. По планам они должны были идти в дивизионные артполки, которые отмахивались от них, как черт от ладана. Дивизионщики привыкли находиться дальше от фронта. И тогда Владислав и предложил Жукову передать эти орудия ему.

– Зачем они тебе?

– В полки передам, товарищ генерал армии. Это же аналог немецкой «стопятидесятки»!

– У тебя и так артиллерии вагон и маленькая тележка! Зачем?

– Она самая легкая и очень мощная. Вес у нее 1130 килограммов. И перед войной она была модифицирована, прошла войсковые испытания. Но в серию почему-то не пошла. МЛ-21 называлась. В стрелковые полки раздам, в довесок к «бобикам». Ими много не навоюешь. А мне под Бьяллой это орудие ох как пригодится – выбивать гаубичные батареи немцев на обратных склонах.

– Ну, бери! Только учти, штаты ради тебя никто пересматривать не будет. И еще, кто первым стрелковым командует? Почему кроме полковника Соколова я в Дамерау никого не видел?

– Рубцова сняли и арестовали еще в июне, Соколов – и.о. и начальник штаба корпуса. Корпус приказом по фронту передан мне в оперативное подчинение. Но я не командир корпуса. И не и.о.

– Ладно, разберемся. Макаров! – позвал Жуков одного из своей свиты. – Проверь все по первому корпусу.

На следующий день Жуков убыл с участка под Кобрин. Пока больше не появлялся. Орудия удалось выцарапать из Гайновки быстро и применить их на последнем этапе операции под Бьялла. Но не в составе полков, а как сводную артгруппу. Пришлось привлекать артбаты крепости.

Завтра седьмое ноября, в полках готовятся к празднику и принимают пополнение. Отчеты об операции приняты, звездюлей не получили, и то хлеб! Владислав собирался ехать в Прешовец, когда пришел приказ прибыть в Минск, в политуправление фронтом.

Пришлось трястись в Лазы, оттуда лететь на У-2 в Минск. Получать второй раз замечание от Булганина не хотелось. Полет не доставил удовольствия: малая высота, летчик пилотировал резко и постоянно оглядывался. «Мессеры» иногда и здесь шалят, особенно между Гродно и Щучином.

Через два с половиной часа сели на берегу Свислочи в Лошицах, где базируется связная эскадрилья штаба фронта. Сам штаб уже давно в Белостоке, но политуправление теперь занимает все здание бывшего штаба округа. Там же находится и ЦК ВКП(б) Белоруссии. Скорее всего, пригласят на какую-нибудь конференцию. Но нет! Прямо из связного У-2 приходится пересаживаться на ПС-84. Три ПС и несколько истребителей сразу взлетают. В том самолете, где сидел Владислав, находилось несколько генералов, бригадных и дивизионных комиссаров. Из знакомых только Ахлюстин, Константинов (6-я кав-дивизия 1-го корпуса), Хацкелевич и командующий ПВО Сазонов. Все сразу к Сазонову, он сел последним.