Гнилое дерево

В четыре утра Владислава разбудили: поступил доклад, что аэродром в Лазях накрыло туманом. Отдельная разведывательная эскадрилья отменила вылеты. У находящегося в воздухе разведчика топлива на три часа патрулирования, и он уходит на запасной аэродром в Сувалках или в Лиду. Ночники вылеты тоже отменили. В этот момент корректировщик обнаружил несколько взлетевших ночных истребителей немцев. Ему приказали отходить к Сувалкам, там дозаправиться и вылетать снова. Но и Сувалки закрыло туманом, и корректировщик пошел в Лиду.

Влад связался с 4-й дивизией, которая ближе всего находилась к Роминтенскому лесу. Приказал усилить наблюдение и внимательно прислушиваться к противнику. Но как только прекратил гудеть А-29, так заговорила немецкая артиллерия. Стало понятно, что немцы глушат звуки со своей стороны.

– Машину! – надевая на ходу папаху, Влад выскочил из бункера и сел в бронетранспортер. – В Лази!

Три километра пролетели в сплошном молоке тумана. Тормознули на миг у шлагбаума аэродрома и остановились у штаба эскадрильи. Отмахнувшись от доклада дежурного, Владислав зашел в комнату отдыха дежурного экипажа.

– Взлететь сможешь, капитан?

– Туман, товарищ генерал…

– Я вижу!

– И там «мессеры» работают.

– Знаю, но мне нужен там корректировщик.

– Так ведь туман, товарищ генерал!

– У тебя есть локатор.

– Товарищ генерал! – взмолился дежурный по аэродрому. – Я выпускать права не имею!

– Мне нужен корректировщик в воздухе. И сейчас.

Подошел разбуженный командир эскадрильи майор Головачев.

– Он не сможет. Я пойду. Готовьте прожектора. Топлива на десять часов, так что найдем, где сесть.

Вместе с экипажем и корректировщиками Влад дошел до толстобрюхого самолета. Готовился экипаж довольно долго. Сзади поставили два зенитных прожектора, но молоко тумана было очень плотным. Наконец, возник небольшой разрыв, и самолет, взревев двигателями, нырнул в туман.

– Взлетел! – заорали вокруг болельщики, услышав чуть сброшенные обороты двух «Райтов».

Владислав сел в БТР и через пятнадцать минут уже разговаривал с Копцом, согласовывая прикрытие борта ночниками из Лиды. Там же готовили к вылету второй борт. Головачев через час обнаружил колонну, выходящую из Яркентайля, и по ней отстрелялась дальнобойная артиллерия. Чтобы немцы не расслаблялись, совершили налет и на штаб в Гольдапе. Но точно корректировать огонь корректировщик не смог. Снизу был плотный туман, и наблюдатели могли видеть только отдельные вспышки разрывов. Сами цели были им скрыты.

Колонна продолжала движение, сопровождаемая морскими 180-миллиметровыми орудиями. Пройдя Гольдап, она разделилась, это уже из-за огневого воздействия, и двинулась по трем дорогам на юг. Удовлетворенно хмыкнув, Преображенский начал маневр в сторону Сеескена одним танковым и одним мотострелковым полком. Для того чтобы выйти к Хегельлингену, они будут вынуждены подставить борта. Огнем сопровождали только колонну, шедшую по Проккенской дороге, тех, кто сам шел в огненный мешок, не трогали.

Ближе к утру немцы заняли позиции для флангового удара по Коваллену. Головачев передал их координаты. В Осовец вернулся Штерн, вместе с ним приехал и Булганин. Влад передал им наградной для экипажа Головачева.

– Взлетели в плотном тумане и обеспечили разведку и сопровождение немецкой танковой дивизии. Головачев достоин звания Героя Советского Союза.

Штерн поморщился и сказал:

– Посмотрим, что нам это даст. Возьмите, Николай Александрович. Давай диспозицию, Владислав Николаевич.

Влад прошел к карте и показал свежие отметки.

– Когда начнем?

– За час до рассвета. Через полтора часа. Может быть, чаю?

– Лучше кофе, – высказались оба начальника. Они прошли в комнату отдыха, где стояла трофейная кофеварка и был подготовлен то ли завтрак, то ли поздний ужин.

Штерн ел быстро и продолжал рассматривать какие-то документы, он всегда возил с собой много бумаг. Что-то писал карандашом в блокноте. Начштаба корпуса полковник Корзунов попытался подарить ему трофейную авторучку. Это он и его жена обставляли хорошей трофейной мебелью и техникой эту комнату, зная, что начальство оценит.

– У меня есть, но карандашом удобнее, – буркнул Штерн, отказываясь принимать подарок. Им завладел Булганин.