Гнилые плоды моей любви (СИ)

— Я не просил, Нин. Я просто говорил, что фета не очень нравится мне на вкус. Заменить на творожный предложила ты.

— Да, потому что он всегда тебе нравился.

— А еще мне нравятся вареники с вишней, но это не значит, что я готов есть их только с вишней. Понимаешь меня?

— Прекрасно понимаю, Сереж, — ответила я и так же спокойно взяла тарелку с салатом и отправила ее содержимое в мусорное ведро. — Так лучше?

Муж огорченно покачал головой.

— Ну и к чему эта демонстрация? Нина, ты не в себе. С тобой стало просто невозможно разговаривать. — Он поднялся из-за стола. — Спасибо, все очень вкусно, но у меня пропал аппетит. Доброй ночи, Нин.

— И тебе.

Я взяла смартфон, открыла электронный ежедневник и обвела тот день в красный кружок.

Фастфуд

Красные кружочки в календаре посыпались, как из рога изобилия. К середине месяца я не отметила красным цветом только четыре дня. Под конец испытательного срока Сергей уже не просто придирался — он начал откровенно чудить. Перестал есть на кухне и носил подносы с едой в гостиную, аргументируя это тем, что там ему удобнее. Но, если первые дни он хотя бы убирал за собой, то потом это стало целиком моей обязанностью. Меня это категорически не устраивало, и я закатывала скандалы, но толку они приносили мало.

Глядя на отца, старший сын тоже захотел есть в комнате, но я запрещала. В итоге у нас дома начались постоянные детские истерики. А самое неприятное, что, когда Сергей был дома, детям разрешалось есть в гостиной вместе с ним. Дальше — больше: он начал приносить домой еду из ресторанов быстрого питания, которую так обожали дети. И, конечно, ни у кого из них не стоял выбор между домашними блюдами и бургерами. В десяти случаях из десяти дети всегда выбирали второе.

Мне хотелось рвать и метать, но я делала вид, что не обращаю внимания на выходки муженька. Оставалось не так много времени — всего две недели — и я объявлю ему о разводе.

До конца срока оставалась неделя. Сергей в очередной раз принес домой бургеры, пиццу, картошку фри с кучей соусов и литры газировки. Дети сразу оживились, и все трое устроили пир на весь мир: разворошили пакеты, раскидали коробки, испачкали пол диван и ковер, а затем принялись играть в приставку. Убирать за собой никто не планировал. И тогда я не выдержала и вышла из себя. Влетела в комнату, как фурия, и заорала:

— Мигом за уборку все трое! Я вам не рабыня Изаура!

На меня едва обратили внимание — на экране телевизора шли ожесточенные бои.

На мой гневный взгляд отреагировал лишь Сережа:

— Нин, я сильно устал за эту неделю. Ты можешь не устраивать скандал хотя бы сегодня, в пятницу? Дай нам с детьми спокойно провести время вместе. Без твоих криков и истерик. Хорошо?

Я вошла в комнату и встала прямо по центру, чтобы меня было хорошо видно и слышно.

— Ты телек загораживаешь! — возмутился Влас.

— Да неужто? — съязвила я. — А теперь-ка все дружно слушаем, что я скажу. Вы прекрасно знаете, что по пятницам я делаю генеральную уборку. Одна. В пятикомнатной квартире. Сегодняшняя пятница не стала исключением. Я вычистила гостиную до блеска. Теперь у меня болит поясница и ломит во всем теле. Я на карачках ползала, чтобы не упустить ни миллиметра. Зачем? Да чтобы вы все дышали свежестью и чистотой, а не пылью. И что я вижу? За полчаса вы испортили четыре часа моего труда. Изгадили ковер, разлили колу на паркет, испачкали диван и пол жирными пальцами, разбросали крошки, намусорили…

Меня перебил муж:

— Нин, успокойся. Чтобы убрать это все, понадобится минут пять от силы. В чем проблема? Хочешь, чтобы мы с детьми убрали? Хорошо, уберем. Только подумай вот о чем: я всю неделю работал от рассвета до заката, Влас замотался в школе и на секции, Глеб со вчера не выспался, а сегодня до вечера репетировал спектакль в саду. Если ты считаешь, что устала за каких-то четыре часа уборки, а я и дети полны сил и энергии, что ж, ладно — мы сделаем за тебя твою работу.

— Влас, не глядя на сына, — проговорила я, — бери брата и идите поиграйте в твоей или его комнате. Нам с папой нужно поговорить.

— Не нужно, — скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана, — буркнул сын.

— Быстро.

— Не хочу.

Это была последняя капля. По крайней мере, на тот момент мне казалось, что это самое скотское отношение, какое только можно себе вообразить. Я взорвалась, и из груди вырвался… нет, даже не крик — рычание!

— Я. Сказала. Пошли. В свою комнату! — я решительно указала на дверь. — Вон отсюда!!

Дети никогда не видели меня такой. Взвизгнув от неожиданности, оба мигом ретировались.

— Теперь ты начала орать на детей, — резюмировал Сергей. — Браво, Нина. А что дальше? Будешь их лупить?