Гнилые плоды моей любви (СИ)

- Найми мне помощницу, которая будет приходить хотя бы на пару часов, чтобы я могла поспать. Пожалуйста. Умоляю тебя. - Я облокотилась о столешницу, пытаясь прийти в себя. Скоро время ужина, а потом нужно укладывать старших и всю ночь бдеть за младшим. Мне были нужны эти последние крохи энергии, которые у меня остались. - Сережа, пожалуйста. Иначе я не доживу до конца года.

- Я миллион раз говорил тебе, что не потерплю посторонних в своем доме и уж тем более не позволю какой-то левой тетке прикасаться к моим детям. Это даже не обсуждается.

У меня сильно закружилась голова. Я начала хрипеть:

- Ты мог бы расставить везде камеры, чтобы следить за действиями няни. Пойди мне навстречу, очень тебя прошу.

- В моем доме не будет посторонних. Никогда. Можешь оставить свою блажь при себе. И еще: как считаешь, почему Валентин так плохо спит и постоянно капризничает? Я тебе скажу. Все потому, что его мать транслирует ему истеричное поведение и вечное недовольство. Так что начни с себя, дети здесь не при чем. В твоей усталости виновата только ты одна.

Я осела на пол и тяжело задышала. Муж брезгливо на меня взирал.

- Из тебя никудышная актриса, Нин. Изображаешь припадок, думаешь, что это поможет тебе добиться своего? Заканчивай этот цирк, не позорься.

Мир перед моими глазами закружился, а потом все стало темно.

Я очнулась в том же положении, лежа на кухонном полу. Сергей тыкал в меня носком ноги.

- Ты заигралась, милая. Поднимайся с пола - время ужинать.

Но я не могла подняться. Меня дико тошнило, стены вращались, перед глазами бешено роились мушки.

- Мне... мне нехорошо, - выдавила я.

Сергей постоял с минуту, а затем снял тапок, поставил свою голую ступню прямо мне на лицо и с силой прижал к полу. Затем он стал водить ногой влево и вправо, словно раскачивая мою голову.

- А теперь? Теперь тебе хорошо, истеричная мразь? Раз тебе так нравится этот цирк, то поиграем по твоим правилам. Только у тебя своя роль, а у меня своя.

- Что ты делаешь... зачем...

- Пытаюсь привести тебя в чувство своими ногами, которые весь день провели в кожаной обуви. Ты же сама не хотела по-хорошему. Решила устроить представление. Так вот получи. - Он продолжал трясти мою голову пропахшей потом ступней. - Что, не нравится? Тогда заканчивай и поднимайся на ноги. Ну же!

- Пап, что ты делаешь? - раздался голос Власа. - Почему мама лежит на полу? Ей плохо?

Я хотела подняться, чтобы не пугать сына, но мне было так плохо, что я даже не могла ничего сказать. Я только плакала и мычала, пока муж возил ногой по моему лицу.

- Нет, сынок, ей хорошо. Мы так играем. Мама сама попросила.

- Зачем ты трогаешь ее ногами?

- Я же говорю: она сама так захотела. Это такой массаж.

- Пап, она же плачет. По-моему, ей плохо.

- Разве папа когда-нибудь тебе врал? И разве мама стала бы лежать на полу, если бы не хотела?

- Пап, это все странно... мне ее жалко.

- Мама! - на кухне появился Глеб. - Папа, зачем ты бьешь маму?

- Я ее не бью. Мы играем в массаж, сынок.

- А я тогда тоже хочу играть.

- Тогда ставь ножку маме на щеку и сделай ей массаж, как я.

Последнее, что я помню, хохот трехлетнего Глеба и его нога, опускающаяся мне на лицо. Я снова потеряла сознание.

Фильм

Очнулась я от резкого запаха нашатырного спирта. Надо мною нависало лицо женщины в очках.

- Мамочка, очнулись? – участливо поинтересовалась она. – Не тошнит?

- Я… все нормально. Вроде бы.

- Помните, как упали в обморок?

Перед глазами сразу возникла сцена на кухне. Я все помнила, но говорить об этом врачу совершенно не хотелось.

- У меня закружилась голова, перед глазами стали летать мошки, а потом я начала падать.

- Вас нужно больше спать. По этому поводу я уже договорилась с вашим мужем. Сказала ему, что, если он не планирует в ближайшее время хоронить жену, то стоит начать ей помогать. Давайте-ка мы вас посадим… ага, хорошо, вот так вот. Сейчас не тошнит?

- Нет, только голова немного кружится.

- Это остаточное явление, не волнуйтесь. Сейчас я вас осмотрю, померим давление, а потом ляжете спать. Вам нужен отдых, так и знайте.

Женщина в очках была одета в белый халат, а рядом с ней стоял двухметровый мужчина в голубом медицинском костюме и с красным ящиком в руках.

- Валера, - обратилась она к своему напарнику, - доставай тонометр, а мы пока проверим глазки.

Повеяло сквозняком, и за моей спиной раздался голос мужа:

- Ну что там, доктор? Она в порядке?

- В порядке она будет, когда начнет нормально спать. А сейчас она просто жива, и ее жизни ничто не угрожает. Сейчас я завершу осмотр и все вам расскажу.

- Понял, не буду мешать.

Когда Сергей вышел из комнаты, меня начал колотить озноб. Я боялась своего мужа и того, что он может сделать со мной после ухода врачей.

Врач внимательно смотрела на меня из-под очков, немного сползающих на кончик ее носа, и меряла мне давление. Создавалось такое ощущение, что она читает мои мысли. Затем она вынула стетоскоп из ушей, поправила очки, расслабила тугую манжету тонометра и резюмировала: