Гнёт ее заботы

Впереди слышался шум текущей воды, где-то там должен был находиться канал, идущий вдоль восточной стороны дворца. Откуда-то с дальнего конца на улицу сочился тусклый ночной полумрак, и в этом неверном свете он увидел, как Карло подбросил еще одну монету, а затем исчез за углом. Монета отскочила один раз позади Кроуфорда, затем снова далеко позади, а затем покатилась, остановившись впереди него.

Карло повернул направо, и левая нога Кроуфорда заныла, когда Байрон ускорил шаг, чтобы от него не отстать.

Когда они обогнули угол, они обнаружили себя на мостике, перекинутом через узкий канал. Прямо перед ними, посреди сияния огней, окружающих широкий канал ди Сан Марко, вырисовывался черепообразный Мост Вздохов.

Байрон теперь держался к Карло намного ближе и окончательно приблизился к нему, когда тот остановился перед закрытой окованной железом дверью в конце мостика.

― Ну что? ― прошептал Байрон.

― Это ризница[441] базилики, ― тихо ответил Карло. ― То, что вы ищите, где-то внутри. Он пожал плечами.

Джозефина подалась вперед, ухватилась за дверной засов и потянула. Дверь приоткрылась, обнаруживая за собой тускло освещенный проход с теряющимися в темноте высокими потолками.

Шепча молитвы, Карло пошел дальше. Кроуфорд последовал за ним, а Джозефина затворила за ними дверь.

Карло медленно продвигался вперед, останавливаясь каждые несколько футов, чтобы послать еще одну монету крутиться в воздухе. Монеты теперь приземлялись к нему гораздо ближе и больше не отскакивали в неожиданных направлениях.

Кроуфорд не замечал больше в траекториях монет ничего непредсказуемого. Карло легко их подхватывал ― но очевидно все еще наблюдал отклонения, так как когда он сталкивался с необходимостью выбрать дверь, он становился лицом к одной из них, подбрасывал и ловил монету, затем проделывал это у другой, а после этого кивал и без колебаний продолжал прерванный путь.

Проложив таким образом путь через вереницу комнат первого этажа, Карло повел своих спутников вверх по каменной лестнице, а затем до середины следующего коридора. Между широких деревянных колонн обращенную к каналу стену прорезали пары узких высоких окон, и проникающий сквозь них тусклый свет отбрасывал неясные тени на обшитую панелями противоположную стену.

Неожиданно Кроуфорду показалось, что он прибавил в весе, а свет стал ярче, и шарканье его измочаленных импровизированных носок по полу перешло на скрежет.

Карло подкинул еще одну монету ― затем поймал ее, как проделывал уже несколько раз, но в этот раз удивленно хмыкнул.

Он подбросил ее выше, почти к самому потолку, и, закрыв глаза, протянул руку.

И снова поймал ее.

Он положил палец в рот и укусил, а затем отошел на несколько шагов вперед, стряхнул каплю крови на каменные плиты и пошел обратно.

Он взял из сумки еще пару монет и начал жонглировать всеми тремя, напевая себе под нос какой-то случайный мотив. Монеты кружились все быстрее и быстрее, а его напев становился все громче и громче, и, казалось, вызывал какой-то сводящий с ума зуд в обрубке безымянного пальца Кроуфорда.

Затем одна из монет пулей улетела вверх, со звоном срикошетила от потолка, от стены, затем от другой; она ударилась об пол, вращаясь столь стремительно, что казалась прозрачной сферой, и двигалась по шипящей спирали[442] вокруг капли крови, с каждым витком подбираясь все ближе к пятну.

Наконец она с дребезжанием остановилась и легла, точно поверх пятна.

― Мы на месте, ― услышал Кроуфорд свой собственный голос.

― Не совсем, ― донесся знакомый голос из скрытого в тени дверного проема впереди них. ― Только что с одним туристом на Пьяцца приключился несчастный случай ― довольно кровавый несчастный случай. Полидори, прихрамывая, вышел из полумрака в тускло освещенную комнату и улыбнулся. ― И, какое несчастье, прямо между колонн.

Кроуфорд, не теряя времени, добрался до ближайшей пары высоких, но шириной в какой-нибудь фут, окон. Он отпер окно и толкнул ставню наружу, затем повернулся к Карло и скомандовал, ― Живо в канал. Плыви назад и ступай домой к своей семье.

Толстяк бросился к окну и умудрился до половины впихнуть свою тушу в щель, а затем, бешено извиваясь, обдирая кожу, протиснулся наружу и полетел сквозь воздух; секунду спустя они услышали всплеск.

Байрон повернул лицо Кроуфорда к Джозефине и вопросительно поднял брови.

― Нет, ― сказал Джозефина. ― Я посмотрю, как он сдохнет.

― Непременно посмотришь, дорогая ― отозвался Полидори, протискиваясь вперед, и его улыбка превратилась теперь в гримасу боли. ― Посмотришь на печень мистера Кроуфорда, вырванную твоими собственными руками, а затем будешь есть ее. С удовольствием.

Тело Кроуфорда перераспределило свой вес, когда он мысленно вытолкнул Байрона. ― Где Вернер фон Аргау? ― спросил он, пряча страх и сожаление за намеренно непринужденным тоном.

― Фон Аргау? В своей спальне во Дворце Дожей, где же еще? Или ты вообразил, что он будет прогуливаться в лодке по каналу? Он уставился на Кроуфорда. ― Вы его здесь искали?

Кроуфорд не ответил, и Полидори повернулся к Джозефине. ― Его?