Гнёт Луны (СИ)

— О симпатии к тебе я немного погорячился, — Феликс медленно выдохнул. — Ты грубая неотесанная девка, Искорка. Ты бешеная и злобная сука, которая всего меня искусала. И кусаешь ты очень больно, до кости. Вгрызаешься чокнутым питбулем. Даже твой отец, который меня недолюбливает, начал сочувствовать мне, когда увидел в клочья разодранное плечо. Алиса уже устала зашивать мои раны.

— Все надеется на еще один перепихон с тобой, — Ил смачно фыркнула, забрызгав лицо Феликса слюнями. — Или ты в благодарность за ее старания таки отымел ее под носом брата?

— Стерва, — Феликс вытер краем одеяла лицо. — Я на тебя намордник надену.

— Валяй, мудила. Только намордник нормальный прикупи, прочный и желательно из стали. И хочу ошейник с шипами! На меньшее я не согласна.

Ричард заворчал и утробными звуками кинулся в ванную комнату. Под его печальные стенания Ил захихикала и попыталась отвернуться от Феликса, но подобно неуклюжей черепахе засучила лапами в воздухе, застряв на полпути — на спине.

— Подтолкни меня, — она тяжело сглотнула.

— Я тебе обещаю, — Феликс бережно перевернул пыхчащую Ил на бок и обнял. — Если ты одичаешь, то я буду заботиться о тебе. Будешь моим домашним питомцем, а потом спустя десяток лет, когда ты испустишь дух, я похороню тебя в лесу.

— Что это за угрозы такие?

— Это не угрозы, это предостережение, Искорка. Твои фокусы не закончатся ничем хорошим. Волчья тень в тебе сильна, и сейчас ты не властна над своим телом, чтобы вернуться в человеческий облик и укрепить сознание. Если на нас тебе наплевать, то пожалей родителей. Я уважаю попытки сожрать меня, но волчица в тебе бесповоротно втрескалась в меня. И эта любовь погубит тебя, Ил. Признаюсь, я даже пущу скупую слезу на твоей могилке.

Ил навострила уши, почувствовав, как в ее основание хвоста, где по ощущениям должен был быть ее копчик, тыкается что-то подозрительно упругое и твердое. Ил возмущенно всхрапнула:

— Ты совсем рехнулся, Феликс? У тебя и сейчас стояк?

— Не прикидывайся дурочкой, — прошептал он. — В прошлый раз я тебя отымел в облике волчицы.

— Нет, — испуганно пискнула Ил. — Не было такого. Это уже какая-то зоофилия.

— Я и сам как бы под конец…

— Нет, — с ужасом протянула она. — Нет. Неправда! Ты не мог! Фу!

— А ты думала, почему ты застряла в облике волчицы? — хохотнул Феликс. — Просто так?

— Я тебе не верю, — Ил пристыженно накрыла морду лапой. — Зачем ты мне это рассказал? Как мне теперь жить?! И прекрати ко мне прижиматься своим хозяйством! Прекрати!

Ее возмущения прервали жалостливые всхлипы Ричарда над унитазом. Феликс со смешком поднялся и скрылся в ванной, поправляя шелковые пижамные штаны на заднице. Послышались плеск воды и ласковый шепот:

— Выпей, Дикки, полегчает.

— Да откуда ты знаешь, что полегчает?! — раздался истеричный голос Ричарда. — Страдаем мы, а ты вон! Какой довольный! Еще и со стояком! Вали отсюда! Я не могу больше! Я все кишки выблевал! Меня постоянно мутит, ноги затекают, давление скачет! И воняет! Воняет тобой, мылом! И еще чем-то противным!

Послышался грохот.

— Вот они и воняют! — и опять несчастные всхлипы.

Из ванной вышел озадаченный Феликс и недоуменно повертел в руках коробку салфеток. Он посмотрел на Ил, которая тяжело подняла голову:

— А они не ароматизированные.

— Они воняют! — воскликнул Ричард. — Мне виднее!

Феликс принюхался к коробке и пожал плечами:

— Я ничего не чувствую.

Через секунду из ванной выполз бледный Ричард и упал на кровать, тяжело вздыхая:

— Я хочу умереть, — почесал шею в россыпи красных пупырышек.

— А вот нехрен трахаться без резинки, — Ил окрысилась на него. — И дверь надо закрывать, тупица. Это ты виноват! Вечно ты лажаешь! Вот и страдай.

— Хочу соленых огурцов, — простонал Ричард, пряча лицо в ладонях. — С чем-нибудь сладеньким.

— Ты серьезно? — хохотнула Ил. — Какая прелесть.

— Принеси мне огурцов! И сливового джема! — завопил Ричард, приподнявшись на локтях. — И выбрось эти сраные салфетки! Воняют мертвым бобром!

Феликс молча вышел, и юноша со слезами умиления прижался щекой к животу Ил.

— Папочке очень плохо.

— Ри, ты полный идиот.

— Папочку никто не любит!

— Завязывай!

— Папочку все обижают!

— Как ты мне надоел! — Ил с ворчанием выбралась из объятий юноши и аккуратненько спустилась на ковер. — Что за мамские истерики?

— Это гормоны! — простонал Ричард в подушку. — Ничего не могу с собой поделать. Я вчера сожрал кусок кирпича и какую-то жабу.

— Избавь меня от подробностей, — Ил проковыляла к двери и уткнулась лбом в ноги Феликса, держащего в руках банку с огурцами и чашечку с джемом. — Уйди с дороги.

— А ты не хочешь огурцов? — он вскинул бровь.

— Нет, — рыкнула Ил. — Это ваши забавы с Дикки. Не мои.

— У тебя нет сердца! — всхлипнул Ричард. — Жестокая!