Гной

По каким именно критериям чернокожая ведьма определяла клиентов в ту или другую группу Алекс не догадывался. Вернее, не хотел догадываться. То, что он делал с проститутками Манделиф казалось ужасным даже ему – развращенному и, пожалуй, душевнобольному. Но что же должен вытворять человек с себе подобным чтобы имморальная сводня обращалась «долбучий ниггер»? И, по сравнению с которым, Алекс со своей голубой лентой считался зефирочком. Узнать ответ казалось мрачным, даже неприятным.

– Говори, – сдавлено ответил в трубку ювелир.

Бегающий взгляд задержался на витраже здания напротив. В студии йоги шло занятие. Сквозь пелену влажного, осеннего воздуха Алекс разглядел ряды тел, замерших в странных позах на пестрых шеренгах пенковых ковриков.

– Уау, зефирочек, ты сегодня такой важный. Я думала ты будешь рад моему звонку, – чернокожая фея хихикнула.

– Я рад, – сухо, но правдиво ответил ювелир.

– Знаю, – шипение в динамике означало что Манделиф выпустила струйку табачного дыма. – Давненько ты ко мне не захаживал.

Алекс промолчал. Так и есть, больше двух месяцев в его теле бродил омерзительный гной. Мужчина чувствовал его давление в паховых органах. Жидкость зудила и давила. Выпустить эту гадость наружу не получалось. Просто – не получалось. Нет, нет, не потому что он …. Просто не получалось. Не получалось. Не получалось и все. Все чаще посещала дикая мысль выкинуть паховый гной при помощи скальпеля, надрезав «обрубок» как спекшийся, набухший фурункул.

– Ало? Ты со мной, зефирочек?

– Да, – способность говорить наконец вернулась.

– Тебе у меня не нравится? – сутенёрша пыталась вложить в эти игривые слова интонацию беспокойства, но у нее не получилось.

Что он мог ответить на этот вопрос? Что история его жизни спиралевидна. Что, казалось, найденное решение всего лишь отсрочка? Что проклятие каждый раз возвращается и, как кровожадный жрец, требует новые, все более страшные жертвы? Что голубая лента уже не помогает?

– Нет … , – начал он оправдываться, но никакие слова не смогли бы верно объяснить и обосновать его состояние. – Я … я не знаю.

– Я тебя понимаю, зефирочек, – на этот раз слова сводни прозвучали искренно. – Я кое-что тебе обещала.

Пауза. Приглушенный свист выдоха табачного дыма.

– И у меня это есть.

Снова молчание. Алекс понимал, по телефону черная фея ничего объяснять не станет. Да и ни к чему это. Он конечно же придет в ее дом на Стамердикской набережной, как мышь идет на зов удава.

– До встречи, – наконец выдавил из себя мужчина.

– Сегодня, – прохрипела Манделиф. Прозвучало это одновременно как вопрос, утверждение и приказ.

Алекс опустил трубку. Послушники йоги в витраже сменили позы. Слова бандерши разворошили и без того взрывоопасное напряжение в паху. На секунду показалось что «обрубок» сможет даже выпрямиться в настоящий стояк. Одна только мысль об эрекции разозлила его. Нервно приложил электронный пропуск к замку и стремительно распахнул дверь мастерской.

«Вялый лоскуток! – злость накипала. – Сука ты Лиля!» Он повесил плащ на плечики, поправил галстук и прошел к своему рабочему месту. Воспоминания о супружестве – боль в лопатке.

– Поверь мне, Алёшенька, – предупреждала мать, – поздний брак обречен на крах. И это не мой каприз. Вы оба уже взрослые люди, с сформировавшимися характерами и устоявшимися привычками. Элементарно, вы не уживетесь вместе.

И мама, как всегда, оказалась права. Если не женился до сорока, то и не надо пытаться. Долгих восемь лет упреков, скандалов и унижений. А развод просто катастрофа. Чтобы оправится он и отправился в ту, как позже оказалось, кармическую поездку. Internationale Mineralenbeurs стала отличным поводом покинуть опостылевший Питер с погрязшим браком и стервой женой.

Выставка алмазчиков не похоже ни на одну другую. Ювелиры народ своеобразный. Хотя бы из-за того, что профессиональная педантичность и сосредоточенность развивает хронический комплекс дефицита общения. И когда, наконец, одинаковые по духу молчуны собираются вместе, якшанье переходит многие известные рамки. На третий день, за вечерним коктейлем, Дювалье, оценщик «камушков» из ЮАР, предложил прогуляться по главному кварталу Амстердама.

– Если вы ищите чего-нибудь действительно такого, – флегматично заговорил Йенсен, коллега из Датского Jewelirahuse, – рекомендую пуф госпожи Манделиф. Три минуты общения с этой уникальной дамой, и мир для вас зальется иным спектром огранки. Фру Манделиф видит, так сказать … ммм, похоть, через рентгеновские лучи.

– Она симпатичная? – всполошился Белт, самый молодой в их компании, мастер из Антверпена.

– О, нет, что вы, – хмыкнул Йенсен. – Фру Манделиф не оказывает услуги в том понимании, в котором вы подразумеваете. Эта необычная женщина обладает выдающемся талантом улавливать самые сокровенные фантазии, о которых, зачастую, гость пуфа и не подозревает.

Так Алекс впервые оказался в доме на Стамердикской набережной.

– Ты задроченный маменькин сынок, – прохрипела черная фея, буравя нового клиента не моргающим взглядом.