ГНОМ

- А он сам объяснил нам все необходимое. Из чего я делаю вывод, что он все-таки не настолько умен, как думает сам. Или, может быть, привыкнув общаться исключительно с подданными, просто не имеет достаточного опыта общения с равными себе… владыками. Он не может остановить войну, так сильно мотивированную местью, желаньем отплатить сполна за пережитый страх и унижения, потешить злобу, садизм и похоть. Да ограбить, наконец! Есть и более рациональное желание навсегда исключить исходящую от Германии, - а значит, от всей континентальной Европы, от всего Запада! - угрозу. Но он проговорился, что в сложившейся ситуации совершенно не заинтересован продлевать войну свыше совершенно необходимого. Как раз для того, чтобы не допустить дальнейшего усиления военных и директората ВПК. Похоже, они сосредоточили в своих руках необъятную фактическую власть и привыкли к бесконтрольности и значительной безнаказанности. До войны карали кого угодно, за дело и просто профилактически, за то, что стал слишком силен или для того, чтоб запугать остальных. Теперь слишком многое пришлось прощать людям, доказавшим свою эффективность. И они отбились от рук. Ему хочется… да нет, просто необходимо побыстрее закончить войну еще и для того, чтобы заново взнуздать их.

- Кажется, вы еще недавно еще говорили, что они разделаются с нами шутя… Так причем здесь длинная война?

- Бог с вами, - Рузвельт, чуть отклонившись, с явным изумлением глянул на него через очки, - вы меня совершенно неправильно поняли! Наскоро собранный экспедиционный корпус они, да, съедят не поморщившись. Но Канал! Это, неизбежно, весьма значительные потери, огромные подготовительные работы и довольно много времени.

"Вот только у Сталина может оказаться достаточно памяти, чтобы все-таки, воспользовавшись уникальным моментом, удавить вас, не считаясь с жертвами и не отвлекаясь на сиюминутные соображения. Страшно даже подумать об этом, но на его месте я поступил бы именно так. Искренне поговорил бы с ближним кругом и сумел убедить их. А потом… не знаю, наверное - умер бы. Так что поддерживать и Англию, и персонально тебя, боров, все-таки придется, причем всерьез" - подумал один.

"А вот то, что без Британии ты потеряешь и Европу, и, пожалуй, все восточное полушарие, и, следовательно, вся эта война окажется для США бессмысленной… нет, лучше сказать не окупившейся, не давшей ожидаемых девидентов… равно как и то, что не достигшая целей война обозначает войну, по сути, проигранную, ты понимаешь очень даже хорошо. Но успешно делаешь вид, что это только Америка нужна Британии" - подумал второй.

Черчилль неожиданно хмыкнул, его собеседник вопросительно поднял брови.

- Пришла в голову неожиданная мысль: а ведь если бы не Гитлер, русские так и не решились бы на активные действия. Ей-богу побоялись бы напасть. Так и варились бы в собственном соку, мутили и вредили по мелочи, не зная, чего стоят на самом деле. Проклятый Ади, - и тут нагадил. Ничего не может сделать, как следует.

- Что ви морщитесь, Борис Михайлович?

- Да ну, пустяки какие-то, - с досадой проговорил Шапошников, растирая левый локоть, - локоть вот… Ноет и ноет. Вроде бы и несильно, а покою не дает. Какой-то там локоть, - а вот мешает.

- Надо скипидаром, - наставительно сказал Сталин, - или, может быть, - к доктору?

- Попробую. А к доктору, - чего с такими пустяками к доктору, ей-богу? Само пройдет, товарищ Сталин.

- Может быть, все-таки кого-то другого? Помоложе найдутся. Что вы все сами дэлаете, пора паберечся, пуст другые паработают.

- Нет, - Шапошников отрицательно покачал головой, - нельзя. Вы же знаете, товарищ Сталин. Каждый должен делать то, что он может лучше других… а это, как ни крути, кроме меня сделать некому. Послать пешку какую-нибудь без нормальных полномочий, так не будет Объект с мелочью разговаривать. Разговор выйдет только с фигурой сопоставимого ранга, иначе не имеет смысла затеваться. Так кого? Вы себе представляете Жукова, который пытается с Объектом - ДОГОВОРИТЬСЯ?

Сталин неопределенно хмыкнул, отворачиваясь.

А тут будет слишком мало пользы давить. Тут нужно тонкое умение: с позиции силы, но именно что договариваться, а не диктовать условия. Рокоссовский? Умный мужик, но дипломатического опыта не хватит, и люди слишком разной среды, никогда друг друга не поймут.

Это он имеет ввиду, - думал Сталин, глядя на собеседника ничего не выражающим взглядом, - что с дворянином должен говорить дворянин, иначе разговора на равных не выйдет. А значит, и результат будет не тот.

- Василевский?

- Тоже не пойдет. - Жестко сказал Шапошников. - Он умнее и талантливее меня, но слишком мягок.

- А ви, значит, не слишком?